-
05.05.2010 13:42
Неделю без авиации Европа запомнит надолго. Теперь мы знаем, что пепел — это не только ценное удобрение, но он ещё и для самолётов опасен. «Горячий исландец», о название которого можно сломать язык, для простоты учёные называют «Большой Э». Он разрушил планы миллионов людей, опустошил бесконечное количество кошельков и наверняка изменил чьи-то судьбы. Между тем мой сегодняшний собеседник уверен, что человечество этот вулкан ничему не научил. В гостях у редакции доцент кафедры экологии ЧелГУ, инженер-геолог, палеовулканолог, автор книг и учебников по геологии и экологии Александр ЛЕВИТ. И наш разговор, кажется, принимает конфликтный характер...
Безответная любовь
— Вы, Александр Иосифович, очевидно, натуралист, очарованный грандиозными видами огнедышащей лавы...
— Ах оставьте этот возвышенный слог! Мы встретились, чтобы о вулканах поговорить, а не обо мне. Вулканизм — явление вселенское. По крайней мере он характерен для околосолнечного пространства. Известно, что вулканы есть на Луне, Марсе, Венере, на спутниках планет и даже не некоторых астероидах. Вулканизм — это некий механизм сообщения недр планеты с её поверхностью. Пока планета живёт, происходит взаимопроникновение материалов, энергий, элементов.
— Насколько я понимаю, вы не романтик, раз так категорично оборвали мой вопрос. Но вулканы-то любите? Хоть чуть-чуть?
— Что значит любить вулканы? Это, между прочим, смертельная вещь. Я всю жизнь, будучи уральским геологом, занимался палеовулканологией. Наверное, я люблю вулканы... Но без взаимности, вы знаете, как-то (смеётся).
— Вот и люди их любят, как это ни парадоксально. Что заставляет жить в непосредственной близости от монстров?
— Когда мы говорим о наиболее плодородных землях, всегда вспоминаем Италию и Везувий. Там пепел облагораживает земли химическими элементами плюс климат благоприятный. Можно воткнуть ветку — и вырастет дерево. Отсюда тяга людей. Но не к вулканам, я думаю. На Камчатке такой тяги нет. Климат совсем другой, и численность населения, конечно, в сотни раз меньше. Поэтому когда в 1956 году взорвался вулкан Безымянный, практически никто не пострадал.
— Это правда, что вулкан, проснувшись, может разбудить своих соседей?
— Существуют подземные сообщающиеся резервуары. Под воздействием множества факторов лава начинает устремляться вверх. Действует физический механизм, который заставляет её так себя вести. В подземном резервуаре под вулканом поднимается давление газов, пара. Сжимается камера, и лава — более-менее жидкая и пластичная — выдавливается, как из тюбика паста. Естественно, активизация одного вулкана может сказаться на активизации соседних, если они схожи по геологической структуре. Но цепной реакции не происходит. Такого не было в истории Земли.
— Вулканы преподают человечеству уроки. После последнего извержения учёные какие сделали выводы?
— Никаких абсолютно. Чему вулканы могут научить? Их исследования велись, ещё начиная со времён Плиния Старшего, это 77-й год нашей эры. Так вот за 2000 лет уже столько собрано сведений, столько томов написано! А в этом исландском вулкане со странным названием и вовсе ничего особенного нет. В Исландии очень много было известных историй извержений — вулканы Гекла, Лаки (1783 год). Вот тогда действительно можно было говорить о катастрофе. По крайней мере в этой стране. Люди, скот — всё погибло. Десятки кубокилометров лавы вытекли. Несколько месяцев там была зима. После извержения Кракатау облако облетело земной шар чуть ли не четыре раза. Очень много пыли застряло в тропосфере. Радиационный поток был маленьким, и наступило то, что мы потом назвали «ядерной зимой».
Конец света — это чушь!
— Сложно сейчас представить, что на Урале извергались вулканы. Это им мы должны сказать спасибо за обилие полезных ископаемых?
— Урал был вулканической страной на протяжении трёхсот миллионов лет. Каждый вулкан — это медь, железо, золото... Уральская вулканическая страна зародилась порядка пятисот миллионов лет назад. 250 миллионов лет огромный вулканический пояс простирался от Новой Земли до Мугаджара (сегодня это западный Казахстан) — две с половиной тысячи километров. Вследствие этого вулканизма в конечном итоге образовались Уральские горы, и мы получили свыше двух тысяч (!) месторождений колчеданной меди. Сегодняшняя геологическая наука утверждает, что практически все уральские колчеданные месторождения обязаны своим происхождением именно океаническому вулканизму.
— Исследования, как вы сказали, ведутся давно. Но почему до сих пор не удаётся предсказывать точные дату и место извержения?
— В нашей стране многие сейсмостанции закрыли. От бедности, от глупости. Но на Камчатке они есть. И в районе Байкала есть. В глубоких шахтах устанавливаются сейсмодатчики. Они пишут кривую сутками, годами... Вдруг на бумаге появляются «выскоки», всё выше и выше. И тогда вулканолог говорит: «Должно быть извержение». Но указать конкретную точку, в которой оно произойдёт... Это очень трудно. Вулкан Парикутин в Мексике в 40-х годах прошлого столетия возник... в огороде у крестьянина. Через год это была уже солидная гора.
— Извержение «Большого Э» опять активизировало разговоры о скором конце света...
— Я не хочу обсуждать эту тему. Это чушь.
— В любом случае он напомнил о том, как хрупка наша цивилизация.
— Цивилизация совершенно не хрупка. Даже если сто вулканов начнут извергаться одновременно, ничего с этой цивилизацией не будет.
— Хотите сказать: и люди не погибнут, и экономика не пострадает?
— Ну погибнет кто-то. А экономика... Ой, страшно как! Два миллиарда из кармана у кого-то вытащили! Поэтому весь шум и затеяли нынче СМИ? Цивилизация может погибнуть от атомных бомб, но никак не от вулканов, которых на Земле около тысячи да ещё около четырёх тысяч подводных. Исландия сильно пострадала от Лаки. Ну и что? Живёт до сих пор двести с лишним лет уже. Естественно, вулканические катастрофы возможны, и от этого будет страдать население. Скажем, Италии, той же Исландии, Перу, Мексики. Но говорить о гибели цивилизации... Шутки...
Когда наступит смена полюсов?
— А у вас нет ощущения, что Земля взбунтовалась?
— Нет такого ощущения.
— То есть вот эта череда катаклизмов нормальное для Земли явление?
— Абсолютно. Это для нас оно ненормальное, потому что мы сами ненормальные.
— Мир сошёл с ума, вы хотите сказать?
— Не знаю, но некоторые точно сошли с ума. Я бы не хотел на эту тему разговаривать. Я человек несдержанный. Ещё на мат перейду...
— Смена полюсов тоже, по-вашему, ерунда, не заслуживающая внимания?
— Нет, эта вещь очень серьёзная. Существует такое явление — инверсия полюсов. Есть географические полюсы (северный и южный) и магнитные полюсы. Предполагается, что в ядре Земли существуют некие тепловые конвективные потоки, расположенные параллельно экватору. А силовые линии располагаются перпендикулярно этим потокам. Получается двухполюсный магнит. Но магнитные полюсы расположены не там, где географические. В 50-х годах было открыто явление остаточного намагничения. Благодаря этому открытию мы научились определять положение магнитных полюсов древних геологических эпох. Это помогает восстанавливать палеогеографию, лучше понимать геологическую историю Земли. Изучение срединно-океанических хребтов привело к открытию полосовых магнитных аномалий. А это в свою очередь — к открытию инверсии полюсов. Был сделан вывод о том, что полюсы менялись неоднократно на протяжении жизни Земли. Причём с периодичностью один-полтора миллиона лет. Это естественный процесс, но чем он обусловлен, не знает никто. Никаких научных гипотез на этот счёт не опубликовано.
— Чем это грозит человечеству?
— Мы этого не знаем тоже. Можем только предполагать, что произойдёт с веществом, в котором есть естественное железо, а также с железом, созданным людьми. Геологическое начало — в основе каждой инверсии. Может, завтра смена полюсов произойти, а может, через год, сто или тысячу лет. Для геологов вообще плюс-минус миллион лет — это несущественно. Потому что Земля уже четыре с половиной миллиарда лет живёт. Для людей тысячелетие — колоссальный отрезок времени, а для Земли — пустяк. Пока лишь установлен факт: полюсы нашей планеты меняются. Человечество ещё не жило при их смене — такого исторического опыта нет. Кто-то окажется первым.
— А феномен под названием «бермудский треугольник» вас тоже как геолога не интересует?
— Я вообще глубокий реалист. Именно потому что геолог. Очень чёко себе представляю, как возникла Земля, как зародилась жизнь. Много литературы по этому поводу читал и сам об этом рассказываю студентам. Поэтому для меня все разговоры на модные темы бессмысленны. С каждым таким случаем надо разбираться. Идут дикие спекуляции! Где-то правда, где-то неправда. Чтоб понять феномен «бермудского треугольника», нужно знать точные координаты, глубину моря, уровень солёности, устройство дна, магнитное поле, гравитационное... Кто-нибудь что-нибудь об этом знает? Кто-то, наверное, знает, а девяносто девять и девять десятых гадают на кофейной гуще.
Что у нас в ядре?
— Тогда вопрос самый что ни на есть реальный: что у нас в ядре?
— Есть несколько гипотез строения Земли. Видите ли, в чём дело... Все эти понятия: земная кора, внешняя и внутренняя мантии, внешнее и внутреннее ядро — они условны. Они определены по данным геофизики, сейсмики, науки, которая изучает прохождение ударных волн через твердь Земли и фиксирует данные. Скорости увеличиваются, уменьшаются, где-то волна проходит, где-то — нет. На основании этого и построили модель Земли. Про ядро мы знаем одно: это твёрдое вещество. Может быть, полупластичное. Ядро находится в состоянии огромного давления, аналогов которому создать на Земле мы не можем. Это сотни тысяч атмосфер. При таком давлении, как считают физики, вообще модель Бора (атом с ядром, оболочкой, нейтронами, протонами) существовать не может. Существуют голые ядра. Как они взаимодействуют? Вопрос остаётся открытым. Появятся новые методы геофизики — очевидно, что-то мы будем узнавать о ядре. А пока... Всё-таки это расстояние больше шести тысяч (!) километров. Никто шахту такую ещё не сделал и не сделает. Может, и к счастью. Потому что неизвестно, чем бы это закончилось. А на сегодня самая глубокая скважина, кстати, находится в России на Кольском полуострове. Скважина глубиной 12 400 метров. Вот такое достижение советской власти. Сейчас такие скважины не бурятся. И нигде в мире аналогов нет.
— Каково ваше ощущение: нам полезных ископаемых ещё надолго хватит?
— Ненадолго. Цветных металлов — меди, цинка, свинца, мышьяка, никеля, кобальта, алюминия, может быть, при нынешних темпах добычи хватит лет на 100 — 150.
— А потом?
— Да кто же знает, что потом... Есть такая наука — геохимия. Медь сегодня можно извлекать из гранита. Арии аркаимские добывали медь с содержанием 10 — 20 процентов. В начале этого века суммарное количество меди и цинка на уровне восьми — шести процентов было. Сегодня мы добываем медь содержанием 0,5 — 0,7 процента. Самые богатые сливки мы давно съели. Берём сейчас бедные руды. Но ведь появляются новые технологии, новые машины для извлечения. Придумает что-нибудь человечество. С нефтью — та же ситуация. Даже меньше проблем. Тем более что пересматривается гипотеза её органического происхождения. Серьёзно пересматривается. Теперь речь идёт о неорганическом происхождении нефти. Если эта точка зрения возобладает, поиски чёрного золота можно будет значительно расширить. Вот что значит хорошая теория на практике. Так что жизнь продолжается, природа остаётся природой. Хотя, конечно, её нужно очень сильно беречь. Вулканы тоже природа. Это надо чётко понимать. Несмотря на то что они вокруг себя что-то разрушают, вместе с тем они рождают жизнь. Вода появилась на Земле в результате деятельности вулканов, утверждает современная геология. И кислород тоже, к слову. Так что вулканам мы по сути обязаны всем. А самолеты... Они переживут, я думаю.
Фото автора. Автор: Строганова Татьяна
