-
29.05.2012 11:06
Он называет себя «поколение табака и алкоголя»
Эту фразу любил повторять Сергей Довлатов, но авторство принадлежит американскому поэту Одену. «Все от них, от великих. А я так, примазался, — смеется член жюри международного фестиваля «Фотофест-2012», мэтр экстремальной фотографии Александр Ефремов, не выпускающий из рук сигарету. Журналист, фотокорреспондент, редактор, автор многих книг и обладатель престижных фотографических наград терпеть не может слов «фотосессия» и «пленэр». Предпочитает беспафосные синонимы «съемка» и «пейзаж». Он вообще человек беспафосный. Ну если, конечно, пикантные усы в счет не брать...
— Давно у вас «сальвадорские» усики?
— Это очень забавная история. Была у меня мастерская в центре Москвы, в палатах XVII века. Как-то приезжает знакомый. Надо, говорит, тебя снять для одного проекта. Если он состоится, потом все расскажу. Гример сделал мне усы, приятель — портрет... Лет 15 уже прошло, а я до сих пор так и не знаю, зачем это было. Но идея с усами мне понравилась.
Ефремов верит в неслучайность встреч. О людях, с которыми судьба свела и подружила, рассказывает с упоением. С известным пейзажным фотографом Алексеем Васильевым они познакомились по пути на Грушинский фестиваль авторской песни в 1985 году.
— Понимаете, не каждый день встретишь в электричке человека с «Хассельбладом» на шее. Я подсел, познакомились, дружим до сих пор. В 1990 году мы с ним были в Ингушетии на съемках пейзажей. Несколько опасных моментов окончательно сплотили нашу дружбу. Это теперь с юмором вспоминаешь, а тогда было не до смеха. Мы снимали старые аулы, откуда народ был выселен. Пешком пришлось идти через перевал. На месте последней стоянки вдруг выпал снег. Алексей пошел в горы и пропал, не вернулся к контрольному времени. Когда появился через два часа, я был вне себя! Можно понять мое состояние. Средств связи нет. Кричать бесполезно, поскольку пошел он в ту сторону, откуда дует ветер. Оказалось, под камешком заряд снега пережидал. Заряд — это 15-минутныйснегопад с сильным ветром. Зато фотографии получились хорошие. Мы сняли портреты друг друга, вышло очень смешно. Вместо бороды — кусок льда, который только через два часа сидения у костра оттаял.
В середине 90-х годов он покинул журналистику. Назвал свой уход в рекламную съемку «свободным полетом», несмотря на то, что реклама всегда довольна регламентирована.
— Возникла необходимость зарабатывать деньги, — комментирует мэтр. — А заказов тогда было много, и я мог выбирать: снимать — не снимать. Это удобно, когда сам себе хозяин. У нас с Васильевым был крупный заказ от мэрии Череповца, альбом про город. Получили по тем временам солидную сумму — 16 тысяч долларов на двоих. Я отправился в Германию, купил аппаратуру. С Васильевым мы много ездили по России, потом и за границу, на пейзажи. Ему уже за семьдесят. Однако и сейчас, бывает, ходим на байдарках. Конечно, он не может уже таскать тяжести походные, это делаю за него я. Зато дрова для костра пилит прекрасно!
Море для Ефремова — не просто живописная натура с учетом наличия «паспорта моряка». Видимо, именно он обязывает фотографа ходить вразвалочку...
— Вразвалочку? — удивляется Александр. — Может быть. Не замечал. Я был в море трижды и опять хочу. Путешествовал на деревянных парусных судах — репликах старинных кораблей. Длинные переходы через Беломорско-Балтийский канал, Ладогу, Онегу, Балтику... Шли к французскому Бресту. По судовой роли я числился коком, хотя еду не готовил. Стоял адмиральскую вахту, которая с ноля часов до четырех утра. Впечатлений и снимков — огромное количество! Приезжаешь из путешествия — происходит жесткий отбор. Каждый раз не только ставишь себе планку, но и поднимаешь ее. Потому что если стоишь на месте, значит... идешь назад. И не важно — фотография это или какое-нибудь другое творчество.
Александр Ефремов — руководитель фототуров. Существует глубокое заблуждение участников подобных поездок: руководитель должен привести на точку, с которой все снимут шедевр. Но «на пейзаже» такого не бывает.
— В той же Ингушетии мы на одну и ту же точку ходили трижды в разные дни и сняли три разных кадра, — вспоминает мой собеседник. — Один кадр — просто открытка, другой — чуть поинтереснее, а третий — реальный шедевр, который не стыдно на выставке показывать.
Шедевр — это когда картинка начинает цеплять не только взгляд, но и душу. Хотя «открытки» — тоже дело нужное. Для путеводителей, к примеру. По большому счету, все мы фотографируем сами себя, свое отношение к миру, к действительности. Посмотрели мы с Васильевым потом фотографии, снятые одинаковыми объективами с одной точки... а кадры разные! Потому что и люди мы разные. Если ты не можешь отличить одного фотографа от другого по работам, это плохие фотографы. Мы ведь никогда не перепутаем, открыв текст и не видя автора, Пушкина и Бродского, музыку Баха и Рахманинова, Питерсона и Брубека, если о джазовых исполнителях говорить. И фотографов тоже невозможно перепутать, если речь идет о мастерах. Митинги снимает огромное количество людей. Но я всегда четко знаю, когда вижу фото, это работа Юры Козырева. Ну невозможно его почерк ни с чем перепутать!
У самого Ефремова к митингам профессионального интереса нет.
— Это экстрим другого характера. Понимаете, когда проходишь горячие точки... В Баку по мне стреляли, было страшно. Поехал однажды казармы снимать. Рядом стоит пятиэтажка, белье сушится на веревке. В центре дома — арка, в арке — танк. Такой вот контраст. А еще рядом белая «Волга», простреленная автоматной очередью, и на ней цветы лежат. Кадр! Готовый! Но у этой арки — автоматчик. И открывает он огонь... Не попал, слава богу. Митинги... Есть там определенные сложности. Я снимал их в свое время по заданию редакции. А теперь хожу туда как обычный человек. Снимаю, конечно, но больше для себя.
Отдельная тема — съемка в условиях низких температур. Аппаратура же не будет терпеть мороз. Да и пальцы его вытерпят не долго. Даже ради белого медведя в кадре.
— Когда снимаешь Арктику, где минус 45, есть масса проблем технического характера. Но на Земле Франца-Иосифа, помнится, даже что-то приличное удалось сфотографировать. Медведя нам, слава богу, повезло не встретить. От таких «ребят» лучше держаться на почтительном расстоянии. Я видел мишку, но очень далеко. И ветер, на удачу, дул от него к нам. Не все камеры там работали. «Хассельблад», например, замерз. Как и руки. Сейчас нашел выход. Знаете, есть такие тонкие простые перчатки, которые ювелиры используют. Реально спасают от мороза! При съемке же важно чувствительность пальцев не потерять. А сверху варежки. Поснимал — надел их. Минувшей зимой митинг на проспекте Сахарова я в таких перчаточках фотографировал. Ходил, как аристократ (смеется). При этом и сам оказался моделью для многих коллег-репортеров. Некоторые думали, я выпендриваюсь... А это просто очень удобно.
«Контрольная прогулка». Фото Александра Ефремова
Миф о том, что настоящие мастера фотографии фотошоп не используют, Ефремов категорически развенчивает.
— Я считаю, что это чушь! Фотошоп — точно такой же инструмент, как и фотоувеличитель. Просто, если раньше при печати фотографии в лаборатории мы портили руки разными растворами, то сегодня сидим у мониторов и портим глаза. Вся разница. Важно, чтобы инструмент не довлел. Я использую фотошоп, когда собираю панораму из отдельных кусков. Но на мастер-классе никто не замечает, что панорама собрана. Фотограф должен это уметь. Вопрос уместности и качества применения навыков. Когда печатаешь черно-белые снимки, попадают пылинки. Это безумно раздражает. Другой неприятный момент: бывает, негатив уронишь в собственной лаборатории и ходишь по нему ногами. В былые времена берешь кисточки, скребки, краски, ретушируешь. Процесс трудоемкий, сутки-двое... Вот чем еще фотошоп хорош. К тому же ретушь там совершенно незаметна.
Ефремов мечтает побывать в Антарктиде. И дело даже не в пингвинах (их кто уже только не снимал), манят величественные пейзажи. А еще на Гавайях было бы интересно за лавой поохотиться. Лавовое поле похоже на поле битого стекла. Как по нему идти? Нужно сообразить.
Когда Александр учился в институте, посещал секцию альпинизма, и советы руководителя запомнил на всю жизнь. Первый — альпинисты бывают только со страховкой, без страховки — дураки. Второй — когда куда-то идешь, путь надо сначала «глазами посмотреть». Иначе говоря, прежде необходимо включить мозги. Это всегда штука полезная. Когда все продумываешь «на берегу», риск минимальный. А еще есть такое слово «инструкция». К ним почему-то наш человек относится без должного внимания, не понимая того, что некоторые из них написаны кровью. Слово «экстрим» каждый человек воспринимает по-своему. Для кого-то переночевать в лесу в палатке — уже за гранью возможного. Такому человеку подавай пятизвездочный роскошный отель, на четыре звезды уже не согласен. А для Ефремова норма — экстрим «с включенными мозгами».
— Если ученик снял что-то лучше вас, расстроитесь или порадуетесь?..
— Порадуюсь, конечно. Это ж здорово! Скажу больше: некоторые бывшие студенты стали моими друзьями. Оля Шпак, к примеру. По сути, они с Алексеем Васильевым — соавторы моей одиннадцатой книжки «Фотография в экстремальных условиях», которая готовится к печати. Ольга — профессиональный биолог, кандидат наук, пишет докторскую. Она занимается съемкой животных, морскими млекопитающими, и это другая сторона медали. Понимаете, касатка длиною 6 метров может запросто перекусить лодку и схавать рулевого вместе с фотографом между делом. А 11-метровыйгренландский кит просто может поднять лодку во время всплытия. Очень много сложностей при такой съемке. А еще Ольга подсчет поголовья ведет, для чего летает на специально оборудованном самолете. Попутно аэропейзажи снимает. Представьте кадр. Летят на фоне песчаного пляжа белые птицы... Мы же их снизу привыкли видеть, а тут — взгляд сверху. И эти птицы отбрасывают черные тени на песок. Потрясающие снимки! Вот честное слово — мне завидно! Копировать учителя — это глупо. К счастью, мои ученики идут своим путем.
Татьяна Строганова.
Специально для mediazavod.ru
