-
30.05.2014 04:42
Путь к храму был предопределен воцерковленностью его родителей. Владимир Самойленко родился и вырос в семье священнослужителя, в большой и дружной семье, воспитавшей в лучших православных традициях 11 детей. Удивительно устроил Господь. Шесть сыновей стали священниками, пять дочерей — матушками. Уже 23 года отец Владимир в священном сане.
Наместник челябинского Александро-Невского храма рассказал о своей жизни и служении.
— Я воспитывался в особой среде. Папа первым в нашем роду стал священником, принимал это решение самостоятельно, хотя выходец из православной казачьей семьи, — вспоминает протоиерей Владимир Самойленко. — Интересна и поучительна история его поступления в Ставропольскую семинарию. Родители были против категорически! Годы сложные, церковь в то время притесняли. К поступлению готовился втайне. Окончив техникум, поехал в Ставрополь, писал письма родителям о том, что работает на заводе. А на самом деле в семинарию поступил.
— Обманывать ведь нехорошо..
— Но такое вот крепкое было желание, так стремился к Богу, что пришлось пойти на хитрость. Когда родители узнали, был разрыв отношений. Потом простили, конечно, любовью все покрыли и приняли его решение. По окончании семинарии женился, стал священником. Он и сейчас для нас большой авторитет во всех отношениях, хотя его давно с нами нет. У меня было желание идти этим путем еще до армии. Не смущало даже то, что папу неоднократно вызывали чекисты. Что вы, дескать, своих детей несовершеннолетних заставляете молиться! Не имеете права, по закону! Неоднократно папе предлагали отказаться от священства, уйти из церкви — а значит, стать предателем. Это отрешение сделали бы публичным и показательным. Предлагали работать на КГБ. Открытым текстом говорили: «Либо отказываешься от веры, либо твои дети остаются без родителя...» Однако папа был непреклонен.
— Но были случаи, когда священнослужители успешно совмещали веру и службу в КГБ...
— Я конкретных случаев не знаю, не берусь это комментировать. Но мой папа не поддался на провокации, за что, кстати, чекисты его очень уважали и, когда наступили другие времена, признавались в этом. Можно сказать, я родился и воспитывался в церкви, все было связано с православной верой. Даже игры наши детские были особенными. Старались подражать папе, мастерили из полотенец священнические облачения, совершали детские шуточные богослужения...
— Хотите сказать, с детства были праведником, никогда не обманывали и дурных помыслов не имели?
— Я этого не хочу сказать (смеется). И в нашей жизни неосознанной шалости хватало. Могли и поссориться, и подраться, в том числе и с одноклассниками. Иногда приходилось веру таким образом отстаивать, когда ехидно кричали вслед: «Попенок!» Иногда и слезы были, и давление со стороны учителей, мы же учились в обычной школе. Хотя в большинстве своем одноклассники и преподаватели хорошо к нам с братьями и сестрами относились. Праведником, конечно, я не был, но папа давал нам пример доброго пастыря, честного человека, и на фоне других ребят мы неким образом выделялись. В нашей семье не было сигарет, мат никогда не звучал. И одноклассников старались вразумить, если слышали от них сквернословия. Хотя на нас часто смотрели с недоумением, поскольку многие считали это в порядке вещей. В жизни довелось пройти через многие испытания. Если видел, что обижают слабого, всегда заступался. Физически был посильнее одноклассников, поскольку спортом занимался. Не мог мимо пройти, промолчать, когда кого-то из ребят травили. И когда в армии служил, заступался за тех, кого обижали. Я всегда стоял за правду и порой получал тумаки. Но за правду их получать не больно и не обидно.
— Все-таки добро должно быть «с мышцами»?..
— Иногда, к сожалению, таким образом приходится его отстаивать. Но многие относились с большим уважением к нашей семье. Хотя мы жили под постоянным присмотром со стороны государства. Участковый два раза в неделю появлялся на пороге нашего дома под смешными предлогами. Однажды попросил у папы ладан, дескать, зуб болит, сказали надо приложить... Пока папа ходил за ладаном, просмотрел всю литературу, которая лежала у папы на столе.
— Расскажите, как с матушкой познакомились?
— После службы в армии попросился на послушание к архиепископу Ставропольскому и Бакинскому Антонию. Будучи старшим иподиаконом, отвечал за прием официальных делегаций. А в епархиальном управлении работала повар — моя будущая теща. Когда проводились праздники, приемы, приходила ее дочь, помогала накрывать на стол. Так и познакомились. Я действовал решительно и был настойчив. Упросил владыку отпустить меня учиться в Ленинградскую семинарию. Перед отъездом — прямиком с цветами домой к избраннице. Сделал предложение, дал ей и ее родителям две недели на обдумывание и в итоге получил положительный ответ. Невеста ко мне приезжала в Питер, водил ее в Русский музей, в Эрмитаж... И по завершении первого года учебы состоялась свадьба. Мне было 23 года, ей — 18. Благодарю Бога, что выбор пал именно на мою супругу, которая стала мне верным, преданным, честным и надежным помощником и прекрасной мамой наших любимых детей — двух дочек и сына.
— 12 лет священнослужения отдано Владикавказу... Это был тяжелый этап?
— Никогда не думал, что придется служить в Осетии. Это был новый, радостный этап жизни, целая эпоха. Когда встал вопрос о назначении благочинного Северной Осетии, все отказались, никто не хотел ехать в республику — далековато да и страшновато. Митрополит Гедеон стал нервничать, дело дошло до жребия даже. Но пока готовились к этой процедуре, владыка вдруг посмотрел на меня и сказал: «Ты самый молодой — ты и поедешь». Венец моего служения в этой удивительной республике — строительство кафедрального собора, которым я руководил. Было очень трудно первый год. Бывало, из-за отсутствия финансов три месяца не платили зарплату рабочим. Но потом Господь все управил — рассчитались по долгам и благополучно завершили строительство. Сейчас этот собор — визитная карточка Владикавказа.
— Так вот почему владыка Феофан именно вам доверил строительство кафедрального собора в Челябинске?
— Возможно. К слову, при соборе во Владикавказе я построил еще и православную гимназию — комфортное четырехэтажное здание, и еще ряд объектов. Что же касается строительства в Челябинске, в идеале за два-три года мы должны поставить каркас и приступить к отделочным работам. Конечно, главный вопрос — финансирование. Если оно будет достаточным, лет через пять наш город обретет великолепный Христорождественский кафедральный собор, который, без всякого сомнения, станет его главной достопримечательностью. Место перспективное (рядом с ледовой ареной «Трактор»), город растет в этом направлении. Понятно, что без помощи людской мы не обойдемся. Кроме того, в области есть крупные предприятия, надеемся на их помощь, на то, что нас услышат и отзовутся. Храмы ведь всегда строились всем миром.
— Страсти вокруг органа улеглись. Все уже спокойно в Александро-Невской церкви?
— Да, были страсти, в какой-то степени искусственные, но, поскольку орган получил в итоге более достойное помещение, этому надлежало бы порадоваться. Сегодня страстей нет. Более трех месяцев уже служу в этом храме и вижу искреннюю радость прихожан. Многие челябинцы ждали момента, когда здесь начнут совершаться богослужения. А вот природу страстей по поводу ограждения территории я не понимаю. Этот вопрос никогда не поднимался в епархии. Радует, что с каждым днем увеличивается количество прихожан и среди них много молодежи. Люди приходят по зову души. Не так просто — шли мимо и заглянули посмотреть, а основательно, обдуманно, целенаправленно — качественно, скажем так. Думаю, недалеко время, когда этот храм не будет вмещать всех желающих. К слову, 25 мая в Александро-Невском соборе состоялось первое венчание — исторический момент.
— Итоги Евровидения... Что с Европой происходит, отец Владимир? Не боятся гнева Божьего?
— То, что происходит, печально во всех отношениях. Здравомыслящие европейцы и сами от этого не в восторге. Люди отходят от христианских ценностей, которые были всегда присущи европейскому обществу. Закрывают и выставляют на продажу храмы в Германии, поскольку в них некому ходить. А ведь процветающая сытая страна... Очень важно нравственное начало, сдерживающий фактор. Но нравственные ценности в Европе попираются. Общая духовная деградация, отсюда и итоги Евровидения. Слава Богу, у нас другой путь. У нашего народа пытались забрать веру и сделать его быдлом. Но, к счастью, претворить это в жизнь не удалось. А европейцы сознательно уходят от Бога, вера для них давно стала просто традицией. В костелы приходят семьями, но за этим ничего не стоит. Пустота. Просто так принято. Это путь в никуда, у такого общества нет будущего. Богатые, сытые, довольные... и что дальше? Мы видим, что уже происходит с богатой и сытой Америкой. Тем временем в нашем Отечестве вера православная возрождается, и процесс этот мы называем вторым крещением Руси. Сколько построено и отреставрировано храмов, создано монастырей! Мы прошли через многие трудности и в них закалились. Но самое главное — наш народ, несмотря ни на что, не отказался от веры и за нее всегда будет готов положить свою жизнь. Чего европейцы, думаю, не сделали бы.
Татьяна Строганова
Фото автора
mediazavod.ru
