-
06.02.2012 10:49
Здесь все под грифом «Совершенно секретно». Это неудивительно, ведь речь идет о защите морских границ нашего государства. Крупнейшую авиационную базу Тихоокеанского флота, расположенную в Приморском поселке Николаевка, называют надежным щитом восточных рубежей России. Корреспонденту «Челябинского рабочего» довелось побывать там, где не ступала нога журналиста.
В лексиконе морских летчиков нет слова «последний». «Крайний раз», «крайний вылет»... — такова традиция. Меня просят тоже запретное слово не произносить. А еще просят каблуками не стучать... Иду на цыпочках, затаив дыхание. Мы поднимаемся в командно-диспетчерский пункт, где осуществляется управление связью. Святая святых авиабазы. На экране — все суда: и воздушные, и морские. За окнами — взлетно-посадочная полоса. То и дело взлетают и приземляются военные «Илы». Разговаривать тоже нельзя. В режиме нон-стоп идет аудиозапись. Фиксируются все переговоры и команды диспетчеров.
Визуально знакомлюсь с системой обвалования. Заградительные земляные валы — капониры — надежное укрытие для военных самолетов, способное защитить от ударной волны. Базу охраняют контрактники, матросы-срочники не задействованы. На взлетной полосе несут вахту наблюдатели. Их задача — следить за порядком, который очень любят нарушать птицы. Помогают отвадить пернатых и пугала, облаченные в форму.
Как выглядят «умные» торпеды, которые сами находят цель и могут ее уничтожить на глубине до 600 метров, я теперь тоже знаю...
Наконец, можно поговорить. В штабе меня встречает исполняющий обязанности командира авиабазы подполковник Владимир Арбузов. Человек легендарный. Им гордятся, с него берут пример. Владимир Александрович дает первое в своей жизни интервью, приоткрывая завесу полной секретности...
— Как стать образцовым морским летчиком, не поделитесь?
— Секрета нет. Просто надо любить морскую авиацию. Вырос я в семье военнослужащего, в гарнизоне. Отец тоже был летчиком морской авиации. Я с детства любил смотреть на самолеты. В три года папа впервые посадил меня за штурвал. Не своего, конечно, воздушного судна, гражданского. Тогда, видимо, и был предрешен мой профессиональный путь. По окончании летного училища приехал в Николаевку. Потом в Питере поучился в военно-морской академии. Вернулся в авиаполк на должность командира эскадрильи. Карьерный рост продолжился. Вообще у нас правило: каждый военнослужащий должен знать и уметь на одну ступень выше занимаемой должности.
— То есть, будучи и.о. командира, про авиабазу вы знаете все?
— Все знать невозможно, но к этому стремимся.
— Сколько на вашем счету боевых вылетов?
— Честно говоря, не считал. Да и невозможно, наверное, это сделать. Летаю давно, с 1996 года. Опыт богатый. Могу сказать, что частенько доводилось выполнять в океане задачи воздушной разведки боевых кораблей США, Кореи и Японии. Обеспечивали выход в море наших стратегических подводных крейсеров. В этих вылетах являюсь командиром экипажа.
Структура у нас сложная. Помимо разведки есть еще и транспортная авиация, и противолодочная. В общем, действуем в зависимости от задач, которые перед нами ставит руководство Тихоокеанского флота. И плановые задачи выполняем, и внеплановые.
— С экстримом в полетах сталкивались?
— Разные бывают ситуации: и отказы двигателей, и плохие метеоусловия. Что бы ни было, летчик должен быть хладнокровным и спокойным. Для этого мы молодые экипажи и готовим, ставим на крыло, что называется. Сначала — в простых погодных условиях, потом — в более сложных. И в самых сложных. «Минимум погоды» — это когда очень низкий нижний край облачности — порядка 100-150 метров. Ну и видимость — от одного до полутора-двух километров.
— А когда двигатель отказывает... что делать?
— Их четыре, хочу уточнить. Чтобы все сразу отказали... такого, на моей памяти, не было. У каждого летчика своя психология, определенное моральное состояние. Но ребят, с которыми летаю, всегда приучаю к главному: что бы ни случилось, главное — спокойствие. Оцениваем обстановку, принимаем грамотное решение, продолжаем полет — словом, действуем согласно инструкции. Если начнешь паниковать, из этого ничего хорошего не выйдет. Ко всему надо быть готовым. Для этого на земле тренируемся на тренажерной авиационной технике. У летчика все должно быть отработано до автоматизма, плюс хорошие знания в голове. Есть такое выражение «победа в воздухе куется на земле». Если на земле отработал на «пятерку», значит, в воздухе... отработаешь на «четверку».
— Что сложнее: взлет или посадка?
— Взлет опасен, полет приятен, посадка требует повышенного внимания. Если ты уже оторвался от земли — получаешь удовольствие. А садиться, бывает, приходится и вслепую. Только по приборам заход при минимальной видимости.
— У каждого летчика есть НЗ. Давно хотела узнать, что входит в его состав?
— Туда много чего входит: и галеты, и сахар, и крючки для ловли рыбы. Леска, грузила, спички, компас, опреснители. После применения последних морскую воду можно пить. Вкус, конечно, не такой, как у родниковой, но, во всяком случае, от обезвоживания спасает. Просто так из моря же не попьешь.
— Поговорим о грустном. Закрываются военные училища, нет смены... Каким вам видится будущее?
— На сегодняшний день на авиабазе средний возраст летного состава 25-29 лет. Это тот возраст, когда летчик, штурман, специалист летной деятельности еще мастерства определенного не достиг, а только набирается опыта. Те, кто прослужил долгие годы и мастерством обладает, к сожалению, уже уволились или готовятся к увольнению. Есть и промежуточное звено, к которому я, кстати, тоже по возрасту отношусь — мне 38. Все зависит о политики государства. Состав вооруженных сил рассчитываем не мы. Состав этот должен быть способен решать поставленные задачи. Все надо анализировать, смотреть, сколько в планах выпускников, сколько увольняемых, чтобы численность штата (а он у нас укомплектован сейчас на сто процентов) поддерживалась. Реформирование — это неплохо для государства. Оно призвано обеспечить оптимальный количественный и качественный состав вооруженных сил.
— То есть будущее вам видится оптимистичное?
— Я всегда оптимистично ко всему отношусь (смеется).
— К форме Юдашкина тоже?
— Лично я ее не одобряю. Один погон на груди, в частности. Тогда бы уж лучше просто бирочки писали — «майор Иванов»...
— Она хоть теплая?
— ...(отрицательно мотает головой).
— Враг есть сейчас у России?
— Определенного потенциального врага у нас на сегодняшний день нет. Возможны локальные конфликты на отдельных направлениях. Масштабной войны, в принципе, не ожидается, хотя мы готовы ко всему. Сейчас в основном ведется другая война — информационная.
— А японцы — грозная сила?
— У них сейчас своих проблем хватает в связи с Фукусимой. Но по-прежнему претендуют на часть Курильских островов, которые якобы им принадлежат. Наше правительство отстаивает свои интересы. Естественно, никто никому просто так ничего не отдаст.
— Когда и на что в морской авиации будут менять «Илы»? Они же 1969 года выпуска...
— Пока информация противоречивая, но до 2020 года обещали, что поменяют. Произойдет модернизация самолетов нашего типа. Будет также выпускаться «Ил-38», только с новой поисковой системой, новым оборудованием. Конструкторское бюро Илюшина дало в свое время очень хороший самолет. Он считается самым надежным. Простой в управлении, много дублирующих систем. Самое главное, как я уже сказал, четыре двигателя. Аварий и катастроф по вине этой авиатехники не было.
— Какое мужество надо иметь женам морских летчиков!..
— Вы правы. Быть женой летчика, который от родного дома на несколько тысяч километров, непросто. Конечно же, переживают наши жены. Но мы стараемся их не подводить. И благодарим за то, что хватает терпения делить с нами все тяготы и лишения.
— Какой-нибудь ритуал перед вылетом совершаете?
— Перед вылетом командир экипажа строит экипаж, доводятся до сведения указания, меры безопасности, особенности выполнения полетного задания. Как такового ритуала нет. Хотя... Когда летчик первый раз поднимается в воздух на самолете, кое-какие действия мы производим. Правда, они не совсем приличные...
— Ну пожалуйста!
— Экипаж берет летчика за руки за ноги и... задним местом стучит о переднюю стойку колеса. В соответствии с номером воздушного судна. К примеру, бортовой номер 06 — шесть раз ударяют. Такова традиция. А еще есть традиция — никогда не думать о плохом. Не только на службе, но и вообще в жизни.
— ... Улыбка у вас, Владимир Александрович, определенно первого космонавта! Вам говорили, что вы на Гагарина похожи?
— Нет (смеется). Говорили, что на Медведева...
Татьяна Строганова.
Фото автора.
mediazavod.ru
