-
19.09.2013 13:01
Он не имел права на ошибку 30 лет, отданных системе МВД. В прошлом эксперт-криминалист, ныне профессор кафедры эксплуатации автомобильного транспорта ЮУрГУ, кандидат юридических наук Владимир ГОРОДОКИН не имеет этого права и сегодня. Продолжая заниматься автоэкспертизой, несет колоссальную ответственность за каждый свой вердикт. Ведь по большому счету приходится вершить людские судьбы. У полковника милиции в отставке свой кодекс чести и свое мерило неподкупности. Впрочем, обо всем по порядку.
— Взгляд у вас проницательный, Владимир Анатольевич... Похоже, жизнь не раз испытывала вас на прочность?
— ...Бывало, причем иногда в суровых климатических условиях (смеется). Армейская закалка проходила в Забайкалье. После окончания института, получив специальность «инженер-механик», по распределению был направлен в Омсукчанский район Магаданской области. Начинал трудовую деятельность инженером и в скором времени достиг уровня второго секретаря райкома ВЛКСМ. Но, отработав три положенных года, вернулся в Челябинск, несмотря на увещевания руководства остаться. Что было очень важно, всей семьей заработали на мою мечту — машину. После Севера трудился мастером агрегатного участка в ВАЗовском автоцентре. Но в определенный момент решил связать свою жизнь с милицией. Окончил высшие академические курсы МВД СССР и стал ОБХССником.
— Cлово «ОБХСС» в Советские времена заставляло всех напрягаться..
— Думаю, мало что изменилось с тех пор. Пожалуй, только объект посягательств. Тогда была собственность социалистическая. Сейчас — частная, личная, государственная.
— Как воровали, так и воруют, хотите сказать?
— Воровать стали как раз больше. Методы хищения изменились, технологии, способы. Другой уровень. Раньше водкой из машин торговали, сметану из столовых тащили, запчасти для «Жигулей»... — мелко (смеется).
— Вам довелось стать первым автоэкспертом области в системе МВД. Где учились на автоэксперта?
— Специальности «эксперт-автотехник» не было. Учиться приходилось у коллег из Министерства юстиции или у «старших» товарищей в Москве. Не было тогда и компьютеров в общем доступе. До сих пор храню тетрадь, куда записывал все, начиная с азов — как и когда применяются формулы, что и каким образом рассчитывается при экспертизе. Начинал с простого эксперта, окончил службу руководителем. Более 10 лет был заместителем начальника экспертно-криминалистического центра, потом его возглавил. Сотрудниками Центра выполняются около сорока видов экспертиз. В целом, очень серьезное подразделение. И, на мой взгляд, самое интересное в системе МВД.
— Понасмотрелись жути, будучи экспертом-криминалистом? Циником стали?
— Насмотреться пришлось, и черствее стал, безусловно. Ну, невозможно каждый раз, выезжая по фактам убийств или тяжких преступлений, плакать по этому поводу. Хотя, наверное, на первых порах возникало какое-то щемящее чувство. А дальше... — просто техника и профессионализм. Все, в том числе и люди, воспринимаются как объект исследования. Однако в полной мере привыкнуть к этому, конечно, нельзя.
— Милиционеры не часто пишут диссертации. Что вас подвигло?
— Я не знаю в системе МВД России экспертов-автотехников, защитивших кандидатскую. Это достаточно трудно, если диссертацию писать самому. Да и система не приветствует защиту и повышение научного уровня. Доплачивают копейки, и на продвижение по службе это, по большому счету, не влияет. Но мне было интересно. К тому же к моменту защиты я уже преподавал в университете около восьми лет. Совмещал и службу, и преподавательскую деятельность. Понимал, что не смогу, оставив когда-нибудь службу, сидеть сложа руки. К тому же тема диссертации была абсолютно мне близка и касалась использования тех самых экспертных знаний при расследовании дорожно-транспортных преступлений.
— Преподавательская деятельность после 30 лет оперативной работы в экспертно-криминалистической сфере... Как складываются ваши отношения со студентами?
— Здесь два важных момента: общение со студентами нравится мне и, насколько мне известно, нравится им. Для меня достаточно лестно, что многие студенты хотят, чтобы я был руководителем их дипломного проекта, несмотря на жесткие требования к дипломнику. Посещаемость моих лекций одна из самых высоких в вузе. Возможно, потому, что, будучи полковником милиции, иногда приходил на занятия в форме. Требования и сейчас предъявляю довольно жесткие.
— Боятся вас?
— Так было на первом этапе моей преподавательской деятельности. Сегодня могут бояться только те, кто меня плохо знает. В основе моих отношений со студентами, я считаю, все же не страх, а уважение.
— Какую основополагающую мысль вы стремитесь донести до студентов?
— Я пытаюсь заставить их думать. Преподаваемая мной дисциплина «Экспертиза дорожно-транспортных происшествий» во многом требует именно обдуманного подхода к решаемым задачам. Именно умение мыслить, на мой взгляд, поможет выпускникам университета быстрее адаптироваться к жизни после завершения учебы. За стенами учебного заведения жизнь намного сложнее, чем им кажется.
— Но разве «думать» — не обычное состояние студента?
— Совсем необычное. Большинство облегчает свою участь. Сейчас это намного проще, чем было во времена нашего студенчества. Но если даже работу сдают, воспользовавшись Интернетом, моя задача — заставить подумать над тем, что списали.
— И за шпаргалки не караете?
— На вопрос, можно ли пользоваться шпаргалками или конспектами на экзаменах, я неизменно отвечаю: «Можно. Пока я не вижу». А вижу я всегда, потому как есть определенный опыт оперативной работы (смеется). Вообще вопрос непростой. Шпаргалки — это не всегда плохо. И не все, кто пользуется шпаргалками — бездарные люди. Есть те, кто не пользуется, а зазубривает, но в жизни это потом мало пригождается, потому что зазубренное очень быстро забывается. Те же, кто пользуется шпаргалками, но все-таки осмысливают задачу, добиваются больших результатов. Наверное, такой подход не самый плохой. Еще мне нравится мудрая фраза: не стоит тратить свое время на людей, которым неинтересно то, чему вы их пытаетесь научить. Правильнее отдавать свое время и знания тем, кто желает их получить. Этому принципу тоже стараюсь следовать. Не стремлюсь студентов заваливать, ставить «двойки». Это бессмысленно. Но вот получить «пятерку» у меня... Это уже надо потрудиться.
— Ваше жизненное кредо?
— Чем делать плохо, лучше не делать вообще.
— То есть Городокин — это всегда знак качества?
— Наверное, хотя я так никогда не говорил (смеется). Знаете... в начале 90-х годов прошлого века жизнь заставила меня уйти из милиции. Работал автослесарем. Растачивал и хонинговал блоки цилиндров. Оставил там спину вместе с позвоночником, потому что блоки приходилось таскать на себе. Появилась своя клиентура. Люди понимали, что работаю качественно. Нравилось всем: руководителю, коллективу, клиентам... Всем, кроме меня. Понял, большую пользу принесу, если буду работать не руками, а головой. В итоге вернулся в милицию к экспертной деятельности. И не секунды не пожалел об этом. Кстати, и о вынужденном уходе из органов я не жалел.
— Если бы существовал кодекс чести экспертов, что бы вы поставили первым пунктом?
— Честность и профессионализм. Приходящим в экспертную деятельность сотрудникам я говорил: «Эксперт не имеет право на ошибку. За выводом эксперта стоят судьбы людей».
— Были попытки вас подкупить?
— В качестве эксперта — нет. Для меня важнее не деньги, а имидж. Деньги не должны быть мерилом профессионализма. Другое дело — очень тонка грань экспертного подхода. Например, для большинства граждан превышение скорости является признаком виновности водителя. Когда есть желание у сотрудников следствия обвинить его, перед экспертом будет поставлен только один вопрос: с какой скоростью двигался автомобиль? Допустим, 80 км в час. И все получат подтверждение своей точке зрения о виновности водителя. Эксперт невысокой квалификации ограничится только выводом о величине скорости. Высококвалифицированный эксперт (имея на это полное право, но не обязанность) задаст себе второй вопрос: а явилось ли превышение скорости причиной ДТП? Ответ очень даже не однозначен. Увы, это делают не все эксперты. Неподкупных людей, наверное, не бывает. Вопрос в том, что является мерилом этой неподкупности. Для меня деньги — не фактор, определяющий меру чести, достоинства и профессионализма.
— В смысле — сколько бы вы взяли, не дадут?..
— Считать себя абсолютно безгрешным не могу. Это будет неправильно. Я не знаю, что бы сделал, если бы предложили пять миллионов долларов... Не предлагали. Но для меня имя дороже, чем то, что можно было бы получить в награду за ложь.
Татьяна Строганова.
Фото автора и из личного архива Владимира Городокина.
http://lentachel.ru/articles/27577
