8 февраля челябинец Геннадий Кожевников готовится отметить 80-летний юбилей. В этом не было бы ничего экстраординарного, если бы не один факт. Солидный возраст не мешает Геннадию Андреевичу работать анестезиологом-реаниматологом областного клинического онкодиспансера. Случай уникальный для медицины Урало-Сибирского региона, а не исключено, что и в масштабах России.

Всю жизнь он предан одной профессии и одному лечебному учреждению. И эта преданность щедро вознаграждается уважением коллег, признательностью пациентов (ни одной наркозной смерти за 54 года работы) и... счастьем в личной жизни.

— Я сомневаюсь, что в хирургии, а тем более в онкологии существует 80-летний анестезиолог, — комментирует заведующий кафедрой онкологии ЮУГМУ, доктор медицинских наук, профессор Сергей Яйцев. — Вообще, глядя на этого человека, сложно поверить, что речь идет о таком возрасте. Геннадий Андреевич ходит в операционную, проводит наркозы. Если нет осложнений — значит анестезиолог грамотно делает свою работу. Врачи довольны, качество наркоза прекрасное, опыт работы огромный. Нам доводилось вместе делать операции. Есть в медицине такое понятие — сплоченность операционной бригады. Так вот, это ощущалось всегда. Если веришь в анестезиолога и ассистента — 50 процентов гарантии, что все пройдет успешно. В практике Кожевникова не было ни одного летального случая. Неудивительно, что многие хирурги его талисманом называют.

В онкодиспансере мне приходится проводить много мероприятий — комиссия по исследованию летальных исходов, лечебно-контрольная комиссия, патологоанатомические конференции. Если была допущена ошибка, мы скрупулезно разбираем, на каком этапе это произошло. К анестезиологам, многие из которых являются учениками Кожевникова, как правило, меньше всего претензий.

Анестезиолог наравне с оперирующим хирургом отвечает за жизнь человека, тщательно готовится к операции, изучает историю болезни. В онкодиспансере очень хорошо развита система консилиумов. Если сложный пациент — обязательно собираются вместе анестезиологи, хирурги, химиотерапевты, радиологи и обсуждают его судьбу, оценивают риски операции по основному и сопутствующим заболеваниям. Иногда это бывает тяжелое решение. Особенно, когда приходится отказывать больному в хирургическом пособии. Но все-таки мы сторонники активной тактики, и анестезиологи в этом плане нас всегда поддерживают. Надо отдать должное Геннадию Андреевичу, в частности, который уважает мнение хирургов. Если мы решили, что больного надо оперировать, мы ему можем помочь, но есть большой риск, анестезиологи берут на себя вместе с нами этот риск и ответственность. Никогда Кожевников, даже будучи заведующим отделением, не говорил: «Нет, я не буду давать наркоз». Раз надо, значит надо. Другое дело — как провести все правильно, грамотно с привлечением кардиологов, невропатологов, других специалистов. Ведь онкопациент может страдать еще и рядом других заболеваний. Мы говорим на одном языке. Очень важно, когда между хирургом и анестезиологом такое взаимопонимание. За долгие годы работы не было у Геннадия Андреевича ни одного конфликта.

— Вы по призванию в эту профессию пришли или случайно? — спрашиваю у юбиляра.

— Случайно. Я хотел быть хирургом. В 1957 году поступил работать в Челябинский онкодиспансер медбратом. После окончания мединститута меня оформили радиологом, поскольку хирургических ставок не было. В то время даже слова-то такого не знали — анестезиолог. Не существовало врача, который бы давал наркоз. Были две сестры, которых называли наркотизаторы. Они накладывали эфирные маски. Но как же виртуозно это делали! Под эфирным наркозом проводили экстирпацию матки, прямой кишки, мастэктомию... А такие операции, как резекция желудка, гастрэктомия, удаление опухоли кишечника, вовсе делали под местной анестезией. В 1961 году заведующая мне предложила временно поработать анестезиологом, а потом пообещала в хирурги перевести, когда придут другие специалисты по наркозу. Пошел я учиться на кафедру профессора Ивана Корабельникова. Так и стал первым анестезиологом диспансера. В этом же году впервые в истории этого лечебного учреждения дал интубационный наркоз. Это был, конечно, очень большой прогресс. Хирурги получили свободу манипуляций, увеличились объемы операций, стало меньше осложнений.

Но... никто из анестезиологов не приходил. Я работал один на весь диспансер четыре года. Так и втянулся. Два операционных стола стояли рядом. Интубировал больного, начинал наркоз, давал указание медсестре, что и когда вводить, и переходил на второй стол... Все это происходило в бараке на привокзальной «переселенке». Так называли переселенческий пункт. Когда гнали каторжников в Сибирь, они здесь жили какое-то время.

В 1966 году открыли отделение анестезиологии. Кожевников возглавил его работу, параллельно заведуя операционным блоком. В 70-м году в онкодиспансере организовали отделение реанимации — и его работу возглавил Геннадий Андреевич. Как справлялся с такой нагрузкой — одному Богу известно.

Он был не только анестезиологом, но и проводил диагностические процедуры. Первым в диспансере делал эзофаго- и бронхоскопию. Очень примитивными аппаратами брал биопсию, диагностировал рак пищевода. В 73-м году впервые на Южном Урале провел продленные перидуральные анестезии. Стал первопроходцем однолегочных наркозов — технически очень сложных и для больного, потому что в дыхании участвует только одно легкое.

Наряду с хирургами очень переживал, если случались осложнения. Анализировал, почему так поступил, а не иначе. «А если б сделал по-другому, возможно, не было бы проблем?..» Никто не накажет так, как наказывает себя врач... К счастью, таких случаев было минимальное количество. Да и в целом, согласно статистике, процент осложнений в онкодиспансере был всегда ниже, чем по Союзу.

— Вы суеверный человек? Ритуал какой-нибудь проводите перед входом в операционную?

— Я уверенный в себе человек. Когда меня просят молодые коллеги помочь заинтубировать больного, всегда прихожу на помощь. И никогда за промахи не ругаю, говорю только: «Сделал бы лучше вот так...» Понимаю, насколько сложно молодым специалистам с небольшим опытом работы. Процесс ответственный, нужно учитывать анатомические особенности пациента, а во времени мы всегда ограничены. Минута — потом начинается гипоксия...

— Геннадий Кожевников — достойный представитель крепкого уральского рода уйских казаков. Его отец тракторист- орденоносец прожил долгую и счастливую жизнь, три месяца не хватило до 90-летия. Большая семья, девять детей (Геннадий старший брат) получили безупречное воспитание, четверо стали врачами. ...Я пришел в диспансер в 1978 году, с тех пор мы знакомы, — рассказывает руководитель центра Центра фотодинамической терапии, работающего на базе онкодиспансера, кандидат медицинских наук, профессор РАЕ, онколог высшей категории Ахмед Гюлов. — Не каждый может работать в онкологии и в анестезиологии. Чтобы так долго оставаться в этой профессии, надо иметь колоссальные нервы, выдержку, сноровку и менталитет определенный. Ведь жизнь пациента висит на волоске, который в руках анестезиолога, и этот волосок он тянет до конца операции. А потом выводит из наркоза, выхаживает.

К коллегам Кожевников требователен, с некоторыми без сожаления расставался. Но, пожалуй, один из самых сложных моментов в нашей работе — общение с родственниками пациентов. Как-то находит Геннадий Андреевич нужные слова, и люди с пониманием относятся. Претензий и жалоб на него не было никогда. Скромный, удивительный человек, да и в целом семья прекрасная. Супруга Нина Константиновна — тоже врач, детский кардиоревматолог. Всегда можно по любому вопросу посоветоваться со старшими коллегами. Горжусь дружбой с ними. А еще он очень добрый и хозяйственный, заядлый садовод. Мы с удовольствием кушаем его яблоки, капусту, соленое сало...

Геннадий Андреевич вспоминает, как начиналась история его любви:

— На третьем курсе шли лекции в первой горбольнице. Рядом со мной сидел приятель-сокурсник. «Витька, говорю, смотри, какая красивая девчонка на третьем ряду сидит!..» Он-то нас и познакомил. А на шестом курсе поженились. Вместе уже 56 лет. Позади изумрудная свадьба. Два сына у нас, есть внуки, правнучка... Вот только врачами потомки быть не захотели, насмотревшись, как родители с утра до ночи работают.

— Так как вам удалось завоевать сердце красавицы?

— Да вот сам удивляюсь! — смеется мой собеседник. — Я и жене потом этот вопрос задал. Говорит: «Даже и не знаю... Чем-то понравился».

Нина Константиновна сделала точный выбор. Признается, что в жизни ей повезло. Мужик достался хозяйственный, трудяга. Дома и в саду на все руки мастер! Посуду моет, борщи варит, соки делает, вместо варенья ягоды с сахаром толчет, чтоб витамины не разрушались.
«Снимите колпак, сейчас там нимб появится!..» — шутят в его присутствии коллеги. Впрочем, это действительно настораживает. Столько лет работы — и ни одного негативного штришка!

— Вы действительно человек без недостатков или просто их удалось преодолеть? — спрашиваю юбиляра.

— Конечно, преодолевал, — признается мой герой. — По молодости был уверен, что я всезнающий, да и к компромиссам пришел не сразу. С годами стал внимательнее прислушиваться к советам. Поборол в себе упрямство, расправился с элементами зазнайства. С возрастом внимательнее к людям стал относиться, вдумчивее анализировать ситуации. И научился признавать свои ошибки, если не прав был с кем-либо в разговоре.

Пять последних лет Геннадий Кожевников не заведует отделением анестезиологии-реаниматологии, которое возглавлял 45 лет. Но все равно до восьми часов утра приезжает на работу — привычка. Всю жизнь в абдоминальной онкологии — желудки, кишечники, большие опухоли костей, мягких тканей, крупные кровопотери... Выбрал самое сложное по принципу «если не я то, кто же?». А благодарность достается хирургам. Иногда заходит в палату, а пациенты начинают выяснять друг у друга, «кто это?». «Да это тот, который маску на лицо кладет», — делают коллективный вывод. Ситуация понятна. Такова специфика миссии анестезиолога. Когда он приходит в операционную, больной уже засыпает, а просыпается в палате либо в реанимации. Так и идет по жизни анестезиолог закадровым героем.

— Но я не обижаюсь, — смеется юбиляр. — Самое главное — чтобы все было в порядке у пациентов.
Он очень любит жизнь и любит свою профессию. Ежедневно работает до того момента, пока есть необходимость. «Если операция затягивается — никакого недовольства от него никогда не услышишь, — свидетельствуют коллеги. — Постоянно следит за давлением, за дыханием. Только когда пациента вывозят из операционной, спокойно с улыбкой и чувством выполненного долга уходит домой».

Юбилей Геннадия Кожевникова выпадает на понедельник. А это значит, что и в свое 80-летие он появится на работе задолго до остальных сотрудников, обойдет отделение и будет в курсе всех событий. О каком бы пациенте ни спросил главный врач или оперирующий хирург о каждом готов рассказать в подробностях.

— Какое самое большое достижение в вашей жизни, как считаете? — поинтересовалась я напоследок.

— Да нет, наверное, конкретного достижения. Хорошо, что окончил прекрасный вуз — Челябинский мединститут. Хорошо, что стал врачом и попал в онкодиспансер. Здесь все труженики, душевные люди, плохие просто не задерживаются. Очень важно, что получилось выстроить такие замечательные взаимоотношения с коллективом.

А то, что коллектив до сих пор убежден, что Геннадий Андреевич на своем месте и отдыхать ему от трудов праведных пока рано, и вовсе дорогого стоит.

Что же касается секрета долголетия, то он у Кожевникова оригинальный — «пить и есть все, что есть». Но главное — не курить, не злоупотреблять алкоголем, не переедать и ценить каждую минуту жизни.

Татьяна Строганова
Фото автора
mediazavod.ru