Заглядывать в историю не только интересно, но и полезно для общего понимания картины современной жизни. Если посмотреть, как трактовались некоторые понятия несколько веков назад и каким образом они циркулируют в разного рода текстах сегодня, можно увидеть красноречивые параллели. Автор монографии «Европейские идеи в социально-политическом лексиконе образованного российского подданного первой четверти XIX века» и спецкурса для студентов «История понятий» как метод изучения общественной мысли России XIX века«, сопоставляя историю и современность, сделал любопытные выводы. В гостях у редакции доктор исторических наук, доцент, ведущий научный сотрудник Института истории и археологии Уральского отделения РАН Дмитрий Тимофеев.

— Анализ понятий позволяет реконструировать систему представлений об обществе, государстве, роли личности в России того времени. Если говорить о собственности, то законодательная база, конечно, изменилась, а вот отношение к этому явлению — едва ли, — комментирует историк. — Нет уверенности в том, что собственность, однажды приобретенная, навсегда будет твоей и унаследуется потомками. В XIX веке государство имело право конфискации имущества как по сугубо экономическим, так и по политическим мотивам. Сегодня законодательством также предусмотрен ряд обстоятельств, при которых право неприкосновенности частной собственности может быть оспорено государством. Возьмем ту же сочинскую Олимпиаду. Мы знаем, что целый ряд жилых домов был снесен в целях строительства спортивных объектов. Людям, разумеется, предоставили другие помещения (какие — это уже детали), но факт очевиден: воля государства выше интересов частного собственника.

— Это хорошо или плохо?

— Все зависит от контекста. Смотря ради чего это происходит. Понятно, что в условиях военного времени, каких—то чрезвычайных ситуаций «интересы общего блага» могут доминировать над частными. Но если уж в Конституции декларируется право на неприкосновенность частной собственности, оно должно соблюдаться.

— Государство всегда найдет убедительную мотивацию.

— В других странах подобного рода практика, конечно, тоже есть. Но тогда должны быть соответствующие экспертиза и компенсация за утрату собственности. Это очень важно. Вопрос еще и в том, как влияют эти процессы на общественное сознание и чувствуют ли люди уверенность в завтрашнем дне?

— Понятия «закон» и «государство» постигли бОльшие трансформации?

— С ними связан ряд важных изменений. Отношение к структуре, которая осуществляет государственное управление, разное в разных странах. Для россиян уместен термин «патернализм». В нашем представлении государство должно осуществлять покровительство, заботу о гражданах, то есть так относиться к ним, как отец относится к своим детям. И в этом смысле привычка ждать помощи от государства тоже влияет на экономическую активность граждан. Если обратиться к западно-европейским странам и США, то увидим, что там в большей степени человек привык рассчитывать на свои силы, на поддержку родственников, семьи. Государство — механизм обращения за помощью только в крайних ситуациях — потеря работы или природные катаклизмы. У нас же либо государь-император — некий коллективный отец, который заботится о своих гражданах, либо само государство как обезличенная структура, которая непременно мне что-то должна дать.

— Но и давала. Долгие советские годы, быть может, развратили население?

— Конечно, определенную роль советский период сыграл. Но такое отношение существовало и раньше. Эта глубоко укоренившаяся в общественном сознании мифологема о том, что мы — не индивиды, которые могут самостоятельно существовать в этом мире, а некая коллективная общность. Это отличает нас от жителей Европы, где развит индивидуализм. Мы в этом смысле ближе к странам Востока. В том же Китае развит коллективизм. Жители Средней Азии тоже крепко держатся друг за друга. Это проявляется, например, в том, что они очень быстро саморганизуются и создают своеобразные национальные общины. У русских, может быть, это не так ярко проявляется, но представление о том, что мы вместе, а не каждый сам по себе, все же осталось. Идея заботы, покровительства и надежды на то, что тебе помогут, присутствует.

— Какая система прогрессивней: европейская или характерная для стран Востока?

— В этом вопросе нельзя использовать категории «хуже-лучше». Не хуже и не лучше, просто системы разные. У каждой страны свой путь даже в Европе. У каждой — своя национальная культура, хотя есть общие цивилизационные основы.

— А понятие «демократия»?.. Представители элит и народ его всегда по-разному трактуют?

— Очень сложный вопрос. Вообще у каждой социальной группы свое представление о том, что есть демократия. И это связано со степенью участия в общественно—политической жизни. Если человек не просто приходит на выборы и голосует, а еще и причастен к системе управления и принятия решений, тогда, конечно, для него демократия — это способ соучастия. Но мы же должны понимать: демократия в современном мире — во многом условная модель. Участие всех в управлении государством невозможно. Мы делаем это через своих представителей — депутатов. И здесь возникает вопрос: насколько граждане заинтересованы в том, чтобы узнать о депутате гораздо больше и осмысленно проголосовать? У нас, к сожалению, это не всегда происходит. Многие либо поверхностно делают выбор, либо голосуют, что называется, от противного. Вообще понятие «демократия» достаточно молодое для России. В тестах российских авторов оно появляется лишь со второй половины XIX века. При этом изначально подчеркивалось, что демократия возможна только в том случае, если в стране высокий уровень просвещения народа. Речь идет не просто о наличии образования, тем более, мы знаем, что дипломы сейчас зачастую приобретаются без всякого умственного труда. Речь о способности человека анализировать происходящее, просчитывать последствия. К примеру, в первой половине XIX века отмена крепостного права представлялась возможной только тогда, когда и дворяне, и крестьяне будут просвещенными.

— Так и случилось в нашей истории?

— К сожалению, не совсем так. Крепостное право в России отменили. Но то, как это сделали, породило целый ряд новых проблем, которые в итоге привели к революции 1917-го года. Не были учтены интересы большинства населения страны. Крестьяне как не имели земли, так ее и не получили, сохранилась сословная система... Говоря о просвещении, нельзя не упомянуть о понятии «политическая культура». Это когда человек, принимая решение, понимает степень своей ответственности. Если у человека в голове это есть, тогда демократия возможна.

— Судя по тому, что сегодня происходит с просвещением, прогноз неблагоприятный?

— Я не могу сказать, что у нас все плохо, хотя, конечно, реформа образования, к сожалению, не всегда проводится по единой продуманной программе, что не может не сказаться и на уровне просвещения граждан, и на степени их участия в общественно-политической жизни страны.

— Есть еще одно очень актуальное понятие — «патриотизм»...

— Я, честно говоря, не очень люблю этот термин, потому что в него вложить можно все, что угодно, и использовать в разных контекстах. Это, пожалуй, наиболее абстрактное понятие из всех, упомянутых сегодня. Можно использовать как лозунг, с частицей «не» — как клеймо... Все зависит от того, в чьих руках будет возможность манипулировать понятием. Мне нравится цитата: «Патриот не тот, кто кричит на каждом углу о достижениях и любви к Родине, а тот, кто сопереживает и указывает на ее недостатки»...

— Подозреваю, что вы патриот. Может, укажете Родине на недостатки?

— Наверное, каждый видит что-то, что следовало бы сделать лучше. Естественно, предлагая изменения, нужно в вопросе хорошо разбираться. В данном контексте мне, конечно, ближе всего система образования. Я всю жизнь был связан с ней, с того дня как пошел в первый класс. На сегодняшний день очевидно, что и на уровне среднего образования, и в системе высших учебных заведений много негативных последствий, которые возникли в результате непродуманной политики реформаторов. Они ставили красивые цели, но не понимали, что возможны «побочные эффекты».

— Как показывает история, без них ни одно новшество у нас не обходится...

— К сожалению, в России получается так. Ни одна реформа не проводилась по какому-то заранее четко продуманному плану, практически все имели наряду с положительными отрицательные моменты. Попытка исключить субъективный фактор посредством ЕГЭ привело к другому негативному следствию. Мы видим, что большинство абитуриентов очень плохо умеют анализировать, сопоставлять и сравнивать, не способны выразить свою точку зрения.

— «Свобода слова»... Это понятие какие эмоции вызывает?

— Есть центральный термин — «свобода», и он тоже достаточно условен. Свобода не может быть безграничной, рамки выставляет человек или общество. Безграничная свобода ведет к подавлению свободы других. Об этом писали еще французские просветители и И.Кант. Если я делаю все, что хочу, рано или поздно нарушу свободу другого человека. Поэтому важно понять, кто ставит рамки, с какой целью и насколько точно эти границы всеми соблюдаются? Чтобы не получилось так, что для представителей элит есть преимущества. С одной стороны, у нас свобода слова ограничена законом. Есть ряд тем, в которые СМИ не должны посвящать читателей. И я считаю, это правильно. Но сейчас уже и список запрещенных слов придумали. Излишняя регламентация, мне кажется. Достаточно было бы общей культуры, журналисты должны иметь какое-то внутреннее представление о том, что можно писать, а что — нельзя.

— Бывает, из песни слова не выкинешь...

— Бывает. Но если можно выкинуть, нужно это делать. Однако даже не в отдельных словах дело. Я считаю, что свобода слова — это не только возможность высказаться, но еще и возможность направлять общественное мнение. И в этом смысле свобода слова в современном демократическом государстве должна быть обязательна. Только так выстраивается обратная связь тех, кто имеет возможность принимать решения, и тех, кто не понаслышке знает о повседневных проблемах. Свобода слова позволяет донести до руководства любого уровня гражданскую обеспокоенность и предлагает варианты решения проблемы. Таким образом появляется возможность для конструктивной критики. Мне нравится идея общественных слушаний. Допускаю, что это формальная процедура сейчас, хотя утверждать это не берусь, поскольку ни разу не присутствовал. Но если это перестанет быть формальной процедурой, тогда слушания станут очень важным механизмом взаимодействия общества и власти. Свобода слова, собственно говоря, для этого и нужна, а не для того, чтобы громко крикнуть что-нибудь в окно.

— Осталось только определиться, является ли Россия современным демократическим государством?

— В Конституции РФ записано, что Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления... Отвечая на ваш вопрос, важно четко понимать, что такое демократия. Это всего лишь конструкт, когда—то сформулированный европейскими мыслителями. Он предполагает ряд инструментов. Разделение властей, верховенство закона, равенство всех перед ним, возможность граждан участвовать в системе управления посредством выборов... — классика. Но важно понимать, что в чистом виде эта модель нигде и никогда не была реализована. Ни одного истинно демократического государства нет и быть не может. Есть разные национальные особенности, притом что базовые ценности у всех одинаковые. В частности, особенности в системе управления. Франция — президентская республика, Германия — парламентская республика. Системы управления разные, но и там, и там есть демократия. США в самом ярком виде президентская республика с жесткой вертикалью власти, но при этом существует мощный противовес в виде конгресса и судебной системы. Национальные особенности есть везде. Поэтому говорить о том, что в России система государственного управления не такая, как в другой стране и поэтому у нас нет демократии, нельзя. Для меня лакмусовая бумажка — соблюдаются базовые принципы или нет.

— Соблюдаются?

— Опять же сложный вопрос. Сказать, что соблюдаются... Наверное, не всегда и не везде. Сказать категорично, что не соблюдаются, тоже нельзя. Идеал недостижим, а степень соответствия может быть разной. Ситуация, в принципе, схожая с происходящим в XIX веке. Нередко жесткость законов нивелируется необязательностью их исполнения, а, следовательно, чрезмерная регламентация ни к чему не приводит. Для того, чтобы закон исполнялся, нужны две важные составляющие: контролирующая система (а для этого необходимы деньги и люди) и чтобы закон не противоречил личным ценностям граждан. Можно запретить что угодно, как и происходит сегодня. Но если это противоречит общепринятым в социуме привычкам, закон работать не будет. Да, принят Закон о курении. Да, во многом для подрастающего поколения он нужен и полезен. Но, с другой стороны, мы видим, что, несмотря на все усилия властей, курить-то продолжают в общественных местах. Очень сложно пагубную привычку убрать по указке сверху. Здесь нужна другая система мер.

— Какая?

— Воспитание, то же просвещение. Существенно уменьшить процент курящих сможем только тогда, когда вырастет новое поколение. А вот чтобы оно выросло без этого вредного пристрастия, нужны именно воспитание и просвещение. Демократия возможна только тогда, когда человек будет стремиться участвовать в общественной жизни. Только личная ответственность и заинтересованность в общественном развитии! Не должно быть формального отношения. Иначе получим ситуацию, из-за которой во многом произошел кризис советской системы. Постепенно народу стала безразлична политическая жизнь. Она превратилась в формальность. «Хотите, чтоб я пошел на демонстрацию — пожалуйста! Но думаю-то я уже по-другому...». Если отношение к себе, к своей гражданской позиции искреннее и человек стремится эту позицию выразить, тогда это и будет патриотизм и демократия. Без подобного отношения существенного прогресса не произойдет. Начинать нужно в любом случае с себя. Иначе вернемся к патернализму.

— А сегодня можно считать российское государство «отцом»? Или все же... «отчим»?

— Нам ближе образ Родины-матери... Но в любом случае на этот вопрос однозначного ответа быть не может. Все зависит от того, кто оценивает степень участия государства в жизни граждан. Если это делает сам гражданин, то мы видим, что для многих такая поддержка уже и не нужна. Знакомые предприниматели говорят: «Главное, чтобы государство мне не мешало. Я сам заработаю деньги, сам найду поставщиков и потребителей, заплачу налоги — только не мешайте действовать!» А другая часть населения говорит: «А вот мы не можем сами, без поддержки...» Не о пенсионерах речь, кстати. Если относиться к пенсии не как к подачке государства, а как к возврату мною же заработанного ранее, такая установка вполне демократична. Если же я буду ждать некоего пособия от государства и ничего при этом делать не хочу, тогда это потребительское отношение. К сожалению, у определенной части населения оно есть.

Задача государства сделать так, чтобы человек был способен обеспечить себя сам. Так что тем, кто не ждут, оно не особо и помогает, а тем, кто ждут... — у государства не всегда есть возможность помогать. В ряде сфер, к сожалению, оно останавливается на уровне декларации. Единственная надежа: если цели поставлены, процесс их достижения будет идти. Главное, чтобы достигались они разумным образом. А пока... замечательная декларируемая цель повышения зарплат профессорско-преподавательскому составу приводит к сокращениям. И в целом картина в сфере образования складывается тревожная.

Общество состоит из множества групп, каждая из которых преследует свои интересы, из множества социальных страт с разным материальным положением и уровнем образования. Настолько многослойный пирог! Когда говорят «общественное мнение», «большинство населения страны придерживается такой точки зрения» — это некое лукавство. Все зависит от того, кого спрашивали. Где, когда, какие вопросы и с какой целью задавали? Можно ведь так задать вопрос, что человек либо на него не ответит, либо скажет не то, что хотел. Важно понимать эти нюансы. В противном случае будет имитация общественного мнения, и мы никогда не узнаем, что же на самом деле думает народ. А он думает разное.

Татьяна Строганова.
Фото автора.
mediazavod.ru
Рисунок Юрия Прожоги