В финале года аналитики и политтехнологи, как правило, делают выводы. Сейчас — разгар работы, тем более что 2012 год был богат событиями, которые и удивляли, и обескураживали, и заставляли задуматься. Политические итоги года подводит доктор политических наук, профессор Уральского социально-экономического института Виталий Иванов.

— Важных итогов несколько. Россия стала членом ВТО, и теперь наша экономика будет играть по правилам глобального торгового рынка. Другим важным моментом была борьба с последствиями засухи в аграрном секторе. Правительству, несмотря на существенное снижение урожайности зерновых, удалось не допустить скачка цен на продовольствие. В политическом плане власть решила одну из главных задач — нейтрализована активность несистемной оппозиции. Адресное комбинированное воздействие на ее основных лидеров А. Навального, С. Удальцова (возбуждение уголовных дел, административные задержания, обвинения в подготовке массовых выступлений при поддержке зарубежных эмиссаров, активная кампания против действий оппозиции в СМИ) позволили склонить общественное мнение на сторону власти. Официальная оппозиция в лице КПРФ, ЛДПР и СР согласилась с ее действиями, направленными против их реальных конкурентов.

Сегодня достижения массовых митингов конца 2011 года сошли на нет. Оппозиция отказалась от этой формы борьбы до весны 2013 года, тем самым фактически признав тупиковость этого пути. У несистемной оппозиции не оказалось реального лидера. Она не смогла создать ни дееспособную политическую партию, ни эффективный орган руководства своими сторонниками (избранный в Интернете Координационный совет не известен широкому кругу граждан).

Надежды, которые средний класс связывал с Михаилом Прохоровым и его партией, остались надеждами. Бизнесмен, как заправский серфингист, использовал волну активности граждан для собственной политической презентации.

Важным политическим итогом стало и возращение в политическую практику прямых выборов губернаторов, прекращенных в 2004 году. Новая модель выборов с муниципальным фильтром отбора кандидатов позволила провести их без неожиданностей. Действующие губернаторы—единороссы в пяти регионах без труда одержали победу с внушительным отрывом от своих конкурентов. Таким образом, переход от назначения к выборам губернаторов расклад политических сил на региональном уровне не изменил. И наконец, главным событием года стало возращение на пост Президента России Владимира Путина.

— Какова судьба тандема? Он распался?

— Тандем зарекомендовал себя как устойчивая политическая конструкция, позволяющая одной команде находиться у власти максимально длительный срок, не меняя законодательство. Сегодня тандем позволяет решать сразу несколько важных задач. В отсутствие эффективной политической оппозиции демонстрирует разные политические стили и приоритеты. Медведев в общественном мнении — сторонник демократической парадигмы развития России, а за Путиным закрепился образ консерватора-государственника.

Тандем дает возможность рационально распределять ответственность за принятие и реализацию непопулярных решений. Дуумвират снимает с повестки дня важную проблему российской власти — поиск преемника, что всегда вызывает напряженность во всех слоях политической элиты. Сейчас изменилась стратегическая цель тандемной модели власти.

Если в период президентства Медведева целью было обеспечение возращения на пост главы государства Путина, то теперь — сохранение у власти нынешней политической команды после выборов 2018 года. В этой связи в тандеме было произведено перераспределение властных ресурсов. Медведев получил контроль над «Единой Россией», а значит, и над парламентским большинством. Это делает его сильной политической фигурой. Так что тандем жив, и сегодня ресурсы влияния Путина и Медведева уравновешены.

— По стране прокатилась волна коррупционных скандалов. Почему делам только сейчас дали ход, хотя многие вещи очевидны были уже давно?

— У Путина, если он хочет добиться качественных изменений в экономике, нет другого пути, как бороться с коррупцией. Она в России носит системный характер, и ее масштабы создают угрозу национальной безопасности. Например, по оценкам самого Путина в его статье «О наших экономических задачах», в экономике «откаты» чиновникам только за использование государственных денег как на федеральном, так и на региональном уровнях составляют до 10 процентов бюджета, или от 1 до 2 процентов ВВП ежегодно. Андрей Макаревич в открытом письме Путину назвал новый размер откатов — до 70 процентов. Сегодня всем известны сферы, где это зло процветает. В лидерах — госзакупки и строительство дорог. Поэтому неудивительно, что, по данным председателя Счетной палаты Сергея Степашина, стоимость строительства дорог в России в 2,6 раза выше, чем в Европе, в 3 раза выше, чем в США, в 7 раз выше, чем в Китае.

Вопрос состоит в том, сможет ли Путин добиться реальных результатов в борьбе с коррупцией. Для этого потребуется создание реальной экономической конкуренции на всех уровнях и дистанцирование чиновников от бизнеса. Сегодня реальную власть в субъектах РФ осуществляют региональные управленческие команды. Термин известный, но сам Путин впервые применил его в своем недавнем Послании Федеральному Собранию. Как правило, такая команда имеет политическую, экономическую и информационную составляющие, что позволяет монопольно управлять территорией.

Близкий к власти бизнес получает конкурентные преимущества. В свою очередь и чиновники имеют возможность получать свою ренту за оказание услуг бизнесу. Если не на службе, то после ухода с нее. Поэтому меры, направленные исключительно на установление контроля за доходами и расходами чиновников, существенно изменить ситуацию не смогут. Нужна четко выраженная политическая воля главы государства по названным выше задачам, подкрепленная реальными действиями.

Коррупцию не победить без активного участия всех слоев населения. Для этого каждый из нас должен взять на вооружение и использовать путинскую формулировку: демократия — это возможность не только выбирать власть, но и постоянно эту власть контролировать, оценивать результаты ее работы. А пока чиновничество успешно реализует известный лозунг: «Друзьям все! Врагам закон!». Я имею в виду практику ухода от ответственности высокопоставленных чиновников, неадекватно мягкие приговоры по фактам серьезных преступлений с участием чиновников, отсутствие конфискации нажитого преступным путем.

— Процессы, происходящие сегодня в России, многим напоминают 37-й год или даже средневековье. Согласны с такими сравнениями?

— Эти крики в либеральных СМИ о возврате к 37-му году для меня не просто смешны, а кощунственны. Тогда власть под надуманными предлогами осуществляла массовый террор против народа, погибли миллионы людей, а об инакомыслии и речи быть не могло. Что сейчас? Несерьезно же считать административные аресты лидеров оппозиции и даже возбуждение уголовных дел государственным террором? Никто не запрещает свободу слова и передвижения, создание политических партий. Да, власть оказывает прессинг на оппозицию, но пока делается все это в рамках правового поля и с соблюдением права оппозиции на защиту.

Россия сегодня — это часть европейского политического пространства, поэтому возврат к сталинскому тоталитаризму невозможен. Другое дело как будет меняться существующий гибридный политический режим, сочетающий и авторитарные, и демократические начала. Путин считает, что нужно форсированно развивать экономику, но минимально вносить изменения в политическую систему. Таким путем он планирует обеспечить политическую стабильность как фактор устойчивого экономического роста. Из этого следует, что развитие демократических институтов будет идти эволюционным, а не революционным, как этого требует оппозиция, путем.

— А какова ситуация с модернизацией? Процесс идет или нерешительно топчется на месте?

— Процесс идет. Вопрос темпов. Путин в своем Послании Федеральному Собранию назвал модернизацию одним из условий сохранения независимости страны. Вместе с тем в самом подходе к осуществлению модернизации у Путина и Медведева, на мой взгляд, есть отличия. Путин делает акцент на продвижение и реализацию инновационных проектов с помощью созданного по его инициативе Агентства стратегических инициатив. Медведев, будучи президентом, делал ставку на развитие инновационного центра Сколково, видя в нем аналог Силиконовой долины и других подобных зарубежных центров для работы ведущих ученых, инженеров, конструкторов, программистов по созданию новых конкурентоспособных на мировом рынке технологий.

Сегодня можно говорить, что и разработка, и внедрение инноваций не привели к каким-то качественным изменениям в российской экономике. И здесь мы сталкиваемся с интересами элит. Прежде всего, основной части крупного бизнеса, которая связана c сырьевыми отраслями. Для нее модернизация представляет интерес, но в пределах, не затрагивающих основы существующей сырьевой модели экономики. Поэтому собственная модернизационная активность элиты будет ограниченной, а власть не планирует проводить модернизацию авторитарными методами, чтобы процесс активизировать. В этой связи, на мой взгляд, ожидать модернизационного прорыва в ближайшее время не стоит.

— Парадокс состоит в том, что ни одна реформа в нашей стране еще не делала жизнь россиян легче. Мысль «могло бы быть и хуже» — слабое утешение. Чем еще можно утешаться сегодня?

— Реформы в России — это особенность политического процесса. У нас в истории страны главную роль в политической жизни играли не политические институты, а конкретные политические деятели, то есть личностный фактор. Поэтому смена правителей всегда сопровождалась реформами, причем, как правило, на фоне критики предшественника. Каждый из правителей по-своему пытался обустроить Россию. И сегодня принципиально ничего не изменилось. Думаю, пока в нашей стране не сформируются развитое гражданское общество, эффективная партийная система, полноценная политическая конкуренция и сам народ не начнет пользоваться демократическими институтами, практика перманентных реформ будет продолжаться.

— Под занавес года — громкие отставки и посадки в стране и Челябинской области. Налицо неграмотный подбор кадров или... должности портят людей?

— Ахиллесовой пятой нынешней политической системы России является низкий уровень политической конкуренции и как следствие — отсутствие эффективного механизма ротации элит. Сегодня в исполнительной власти, а она доминирует в системе разделения властей, действуют управленческие команды, основная часть которых формируется их руководителями с учетом не только профессионализма, но и личной оценки претендента, опыта совместной работы, степени преданности. В этом плане в органах власти наблюдается постоянный кадровый голод, часто на «высокую» должность назначается хороший человек, но не специалист. Работа членов таких команд подконтрольна только руководителю, но не обществу. А это всегда соблазн для злоупотреблений.

— Чем же сердца борцов с коррупцией в нашем регионе успокоятся?

— Как нет отдельно глобуса Челябинской области, так нельзя и противопоставлять ситуацию в нашем регионе ситуации в стране. Между тем Путин назвал коррупцию одной из традиций нашего общества. Уверен, что схемы получения откатов и других коррупционных сделок по всей стране одинаковы. Вспомним, к примеру, скандалы по общей практике умышленного завышения цен на покупку томографов в большом числе регионов России. Поэтому разовые кампании по борьбе с коррупцией дают прежде всего пропагандистский эффект. Причем все они проходят по одной схеме: бурное разоблачение коррупционеров в СМИ, затем длительный период следственных действий, определенный информационный всплеск при вынесении приговора, как правило, мягкого или даже символичного, и угасание интереса к нашумевшему делу. Думаю, и в нашем случае все пройдет так же. Нюансы же будут зависеть от степени накала антикоррупционной кампании в стране и квалификации адвокатов.

Татьяна Строганова.
Рисунок Юрия Прожоги.
mediazavod.ru