2 июня в Челябинске стартует балетный фестиваль «Татьяна Предеина приглашает...», посвященный 25-летию творческой деятельности примы Челябинского театра оперы и балета им. М.И. Глинки.
Корреспондент, побывавший накануне этого знаменательного для города культурного события в гримерке виновницы торжества, узнал много интересного о жизни и творчестве знаменитой балерины.
Где взять деньги на селедку? Кто обитает в душевой? Что простительно партнеру и почему происходят чудеса? Об этом и многом другом откровенный разговор.
Из досье
Татьяна Предеина — прима Челябинского театра оперы и балета имени. М.И.Глинки. Народная артистка России. Лауреат областной премии «За вклад в развитие культуры и искусства Урала». Лауреат Премий «Душа танца» в номинации «Звезда» и «Золотая лира» в номинации «Театральное искусство». Лауреат Премии Правительства России. Неоднократный лауреат Фестиваля профессиональных театров Челябинской области «Сцена». Награждена медалью Святой равноапостольной княгини Ольги «За веру и верность».
Бант убрать, девочку взять!
— Говорят, у балетных детей нет детства. Это правда?
— Какое-то детство все же было, и его уже не изменишь. С четырех лет я занималась спортом. У меня даже есть какой-то разряд по фигурному катанию и... шоколадная медаль (смеется). Уже в те времена мне были знакомы ранние подъемы на тренировку, а поспать-то я любила. Помню день, когда мне купили коньки. Белые красивые! Мама принесла их вечером в детский сад. Я до полотка прыгала от радости! И выход свой первый на лед во Дворце спорта «Юность» помню. Естественно, сразу упала — и мне тут же прилетело коньком по голове. Однако ранение желания заниматься спортом не отбило. Я была достаточно перспективная, но чахлая. Собственно, меня в спорт и отдали родители, чтобы укрепить здоровье. Все равно я заболела, и случился очень большой перерыв в занятиях. Когда вернулась, дети делали уже какие-то трюки. Я сильно отстала и в аутсайдерах чувствовала себя некомфортно. Между тем педагог по хореографии все время твердила: «Девочка — балерина». Меня перевели в школу искусств № 10, там занималась балетом. А потом меня подсмотрел артист оперного театра Владимир Бейлин и посоветовал родителям отправить меня в Пермь. Конкурс был колоссальный! Помню, все три тура мама усердно завязывала мне огромный бант. В итоге комиссия решила: бант убрать, девочку взять. Так в десять лет я стала самостоятельным взрослым ребенком.
— Как это мама решилась свое единственное дитя отправить в дальние края?
— За что ей и благодарна! Может, это была какая-то патология, но я ведь на пятках не ходила в детстве. Только на цыпочках. Часто оставалась дома одна и все время танцевала. Полированный шкаф служил зеркалом, перед которым я крутилась, как могла. Ручки на его дверцах заменяли мне станок... Мама вскоре переехала в Пермь. Но я все равно жила в интернате, поскольку нагрузки в училище были очень большие. Домой только на выходные и на праздники приходила.
— Это была трудная жизнь? Часто плакали?
— Ну, наверное, плакала. Как-то грустно было порой и страшно. К тому же эти бытовые проблемы... В то время ведь не было техники, приходилось стирать самой на руках, делать себе прически, еду добывать... — словом, полное самообслуживание. Мылись мы в душе, расположенном в подвале. Надо было обладать смелостью, чтобы зайти в эту комнату. Инструкция следующая: открыть чуть-чуть дверь, нащупать выключатель, включить свет и быстро выскочить в коридор. Дело в том, что в душевой обитали огромные американские тараканы. Надо было подождать, пока они все разбегутся, и только потом заходить.
— А что значит «добывать еду»? Вы недоедали?
— По моему ощущению, в училище мы все время были голодные. Существовала даже тропа жизни. До сих пор в Перми этот магазин называется «Гастроном». Сухари «Московские», шакер-чурек — наша любимая еда. И еще почему-то селедка иваси баночного посола. Когда нам не хватало денег, стояли около кассы и собирали оброненные покупателями монетки, чтобы наскрести на покупку. Сто граммов — полтора чурека, как сейчас помню. Все продавцы прекрасно знали нашу дозу. Уже даже не спрашивали — просто взвешивали полтора чурека. А еще мы любили креветки. Позволяли их себе, конечно, только по большим праздникам. Надо было их варить, но такой возможности мы не имели. Поэтому просто размораживали и ели.
— Первые свои деньги вы как заработали?
— Сдается мне, что это были пробы фильма «Анна Павлова». К нам приезжали ассистенты, отбирали детей. Из училища я одна ездила на эти пробы на «Мосфильм». По-моему, тогда и состоялась какая-то оплата: три или пять рублей. Общалась с режиссером Эмилем Лотяну, и чуть ли меня даже не утвердили. Но за лето я вдруг так выросла, что на роль маленькой Анны Павловой пришлось брать другую девочку.
Мадам Курьез
— А когда и окружающим, и вам стало понятно, что вы — прима?
— Это не понятно... Вот вчера прошел спектакль. Но у нас же эфемерное искусство, оно никак не фиксируется в принципе, только в памяти остается. Сегодня ты выходишь на сцену — а в зале другая публика. Прима ты или нет, опять нужно будет доказывать.
— Вашу наставницу Екатерину Максимову называли Мадам Нет. Любые предложения она встречала словами «нет, я это не могу». И только потом в процессе обсуждения давала добро. А вы мадам... кто?
— Друзья называют меня Мадам Курьез. Постоянно со мной какие-то чудеса происходят. Багаж — вечная история. Приехали мы на гастроли в Америку. Чемодан, в котором была вся жизнь, начиная с линз и заканчивая пуантами и гримом, потерялся. Мое знакомство со Штатами началось с магазинов. Импресарио выделил сумму, чтобы я могла купить все самое необходимое. Чемодан нашелся за неделю до окончания двухмесячных гастролей. В стрессовых ситуациях не депрессую, наоборот мне почему-то весело становится. Вот совсем свежий случай. Ездила на фестиваль в Ташкент. Встречали, кстати, потрясающе! Перед выступлением пришла ко мне парикмахер, сделала прическу. Я в линзах. Когда брызгают лаком, всегда лицо руками закрываю. Вот и в этот раз закрыла. Чувствую: поливает она меня от всей души. Думаю, не буду сопротивляться, человек и так волнуется, пусть насмерть уже «прибьет» лаком эти перья. Не люблю, когда на сцене что-нибудь отваливается. «Танечка, а что у вас за лак такой интересный?» — вдруг спрашивает парикмахер. Открываю я тут лицо и вижу... она меня брызгала спреем для ног разогревающим! Как начала у меня голова гореть! Слезы из глаз рекой — там же эфирные масла. А времени нет на какие-то манипуляции, на сцену пора выходить... Душ после этого выступления я принимала с особым наслаждением!
— А еще вас называют Ходячая аптека. Это почему?
— Аптека — мой любимый магазин. На гастролях все знают, что у меня есть все: от глазных капель до хирургических инструментов. Просто была ситуация... Я сильно заболела, и никто меня не хотел лечить. Чуть не померла на гастролях. Теперь и в медицинском плане надеюсь только на себя.
— Всю жизнь у станка... А в отпуске хочется не шевелить ногой лишний раз?
— Очень хочется! Человек, он же сам по себе ленив. Наиболее комфортное состояние — лежа на диване с яблоком. Впрочем, я и от пончиков не откажусь. Захожу, к слову, как-то раз в автобус, а там мальчик с полным пакетом ароматных пончиков стоит. Не удержалась, говорю: «Мальчик, дай пончик». Ребенок удивился, но дал (смеется).
— Татьяна Предеина властная и строгая?
— Я требовательная. Высокие требования к себе в первую очередь предъявляю и к окружающим. Речь о профессии, разумеется. Меня, конечно, нервирует стоять в очередях, тем более, что я все время куда-то спешу. Но не станешь же очереди высокие требования предъявлять.
— А чего бы вы не смогли простить партнеру? Запах чеснока?
— Да бог с ним, с чесноком... Все простишь, куда деваться.
— ...Даже падение из-за неловкости премьера?
— И падение. Меня уронили однажды, с тех пор боюсь верхних поддержек. Можно сказать, что балет — травматичное искусство. Но с другой стороны... Идешь по улице, споткнулся — гипс. Вся наша жизнь травмаопасна.
Памятник при жизни
— В представлении многих прима балета — это легкость бытия, поклонники, подарки... А в вашем представлении это что?
— Пусть зритель остается при своем мироощущении. Ах, бабочки, ах, стрекозки!.. А для меня, наверное, это бесконечный труд. Сколько есть сил — все в эту топку кидаешь.
— Есть примы, которые выставляют свою личную жизнь напоказ, даже откровенные фото в Интернет выкладывают. А есть те, кто полностью скрывают свою личную жизнь, предоставляя поклонникам возможность придумывать всякие небылицы. Кто прав из этих прим?
— Не знаю, кто прав, но отнесу себя ко вторым. А вообще показатель всего — сцена. Вышел — и никого не должна уже волновать твоя личная жизнь. Если ты профессионал, то все свои слезы-переживания или радость буйную оставишь на потом и явишь зрителям ожидаемый образ. Мне было очень тяжело, когда ушла Екатерина Сергеевна. На девять дней я танцевала Анюту, а на сорок — веселушку Китри в балете «Дон Кихот». В гримерке — слезы градом! Но собираешься, идешь на сцену и танцуешь.
— Фестиваль в честь Екатерины Максимовой не проводится в Челябинске уже несколько лет. Вы ведь были инициатором его создания?
— Наконец-то я встретила людей, которые готовы мне помогать в его возрождении. Надеюсь, что на следующий, юбилейный для Екатерины Сергеевны год (75 лет со дня рождения. — Авт.) фестиваль состоится. Перед Максимовой и Васильевым — лучшим дуэтом ХХ века — весь мир снимал шляпу. Перечислять их титулы можно бесконечно. Не хранить эту память, мне кажется, неправильно. С Владимиром Васильевым мы продолжаем поддерживать творческие и дружеские отношения. Но я очень переживаю: бренд этого фестиваля может перехватить другой город. Не хотелось бы терять такое знаковое для Челябинска культурное мероприятие.
— А к современной хореографии как относитесь?
— Больше, конечно, люблю классику, в ней можно совершенствоваться бесконечно. Но для разнообразия или ради эксперимента можно и современную постановку станцевать.
— Каблуки высокие любите?
— Люблю на них смотреть (смеется). Конечно, это очень красиво, но я не могу себе позволить их часто носить. Ногам нужно давать отдых, в кроссовках мне комфортнее.
— Сцена снится?
— Иногда бывают странные сны. Не завязываются ленточки, нужно выходить на сцену, но что-то препятствует...
— Это правда, что вы выращиваете экзотический сад на подоконнике?
— Есть у меня такая забава. Ездить за город некогда, а тут все под рукой. Урожай огурцов уже можно собирать. А в прошлом году манго проросло, инжир дал плод.
— Вы неконфликтный человек?
— Неконфликтный. Просто все делаю по-своему (смеется). Не всегда, правда, это получается. У меня нет времени на споры. Для меня гораздо важнее внутренне осознавать свою правоту.
— Фестиваль «Татьяна Предеина приглашает...» по сути — это памятник при жизни. Думаю, многие завидуют вам...
— Зависть — плохое чувство. Я знаю, как его побороть. Придите, поработайте с мое, устаньте так, как устаю я — и... вообще никаких чувств уже не будет.
Татьяна Строганова.
Фото Михаила Логвинова и Андрея Голубева.
lentachel.ru
