Вот уже много лет по велению фамилии он «прожигает» жизнь дизайном.

Юрий Прожога немногословен и крайне редко дает интервью. Для него комфортнее и гармоничнее быть в творческом процессе наедине с собой. Он создает сайты, оформляет книги, рисует карикатуры, пишет картины, снимает фоторепортажи, участвует в выставках. Член двух творческих союзов России, объединяющих фотохудожников и журналистов. Но парадокс состоит в том, что Юрий не считает себя никем из них.

Виною тому, может, врожденная скромность, а может, философский склад ума. Бесспорно одно: мой собеседник — личность творческая и многогранная. Наш разговор сегодня об изобразительном искусстве, которое переживает непростые времена.

Вердикт «Религиометра»

— Во сколько лет вы осознали себя карикатуристом?

— Еще в детстве одноклассники выпрашивали мои рисунки. Но осознание еще не пришло. Я не карикатурист ни в коем случае! Я кто-то другой.

— Тщетно отпираться. Ваши работы в этом жанре есть и в книгах, и в Интернете, в частности, на авторском сайте. Впрочем... посмотрим шире. В чем предназначение художника, на ваш взгляд? Какова цель творчества?

— Мне нравится такое определение: «Человек с предназначением художника обладает врожденной способностью гармонизировать окружающее его пространство, приводя его в соответствие с образами духовного мира». Но иногда в голову приходят слова Меламида: «Все искусство, начиная от Джефа Кунса и кончая Кинкейдом, — одна из религиозных систем, и несчастные, которые потеряли веру в Бога, начинают поклоняться этой чепухе, искусству». Если объединить эти мысли, получится, что у художника одна цель: созидай молясь.

— А в жизни какой философией руководствуетесь?

— Прошел на днях тест «Религиометр» и с удивлением обнаружил, что на 73 процента я буддист. Теперь мне понятна тяга к японскому языку и восточным единоборствам. Одним словом, моя жизненная философия — медитация.

— Что противопоказано художнику?

— Пить алкоголь, ругаться матом, убивать ближнего своего...

— Бродский утверждал, что к иронии прибегают из трусости. Будучи карикатуристом, вы согласны с этим утверждением?

— Известное стихотворение Бродского «Представление» насквозь пронизано иронией:
Это — кошка, это — мышка.
Это — лагерь, это — вышка.
Но Бродский трусом не был. Он имел в виду то, что иронии тут недостаточно. За свои «тараканьи усища» Осип Мандельштам заплатил жизнью. Если социальный карикатурист боится власти, то он не рисует. Значит, его нет вовсе.

— Вам нравятся собственные рисунки, созданные много лет назад?

— Один из ста. Может, еще один... И, пожалуй, все.

— Что правильнее: любить себя в творчестве или критически относиться ко всему, что делаешь?

— Критика — лучший друг. Но, по большому счету, и то, и другое не помешает, если ты хороший художник.

Самодостаточность в карманах

— Как думаете: карикатура определяет время или есть иные критерии?

— Вспомним историю. Карикатура в первый раз была применена как средство борьбы с врагом. Мартин Лютер создал серию «Папство». Во времена Тридцатилетней религиозной войны между католиками и протестантами карикатура особенно ожесточилась. В период Французской революции — тоже. После прихода к власти Наполеона она вновь попала под запрет. В России все началось с лубка. Потом Петр I предписал установить контроль за картинками, высмеивающими лица царствующего дома. А жестокая цензура при Николае I окончательно убила сатирическую остроту. Период расцвета русской карикатуры приходится на эпоху Александровских реформ. При Сталине она вновь утратила свои позиции. Первые годы перестройки ее воскресили. В общем, время определяет, какой быть карикатуре и быть ли ей вообще. Нынче попробуйте нарисовать что-нибудь «поперечное»...

— Попробуйте вы.

— Легко! Прямо сейчас могу. Потом вместе посмеемся. Только... по разные стороны забора.

— Понятие «провинциальность искусства» имеет сегодня место?

— Для меня провинциальность искусства начинается тогда, когда в Российской академии искусства живописи учат китайцев, а преподает им кореец.

— В артсреде есть мнение, что истинный художник не ищет взаимодействия с людьми, он самодостаточен...

— А как люди догадаются, что он художник? Художник не дурак, ему нужны слава и деньги. Ему нужно светиться, где только можно. Самодостаточность его должна вываливаться из карманов! Ему больше нечем зарабатывать.

— Удивительный ответ, особенно если учесть, что на это интервью я уговаривала вас более двух лет... А как определить, эволюционирует художник или наоборот?

— Если вслед за формой возникает образ, значит, художник эволюционирует. Он должен иметь внутренний культурный запас, книжки читать, желательно классику. Иначе как же ему эволюционировать? Но, с другой стороны, прочитай сто лучших книг — и у тебя изменится сознание. Наверняка профессию сменишь.

— Прежде чем взяться за карандаш, ждете вдохновения или ритм жизни не позволяет этого делать?

— Вдохновение всегда со мной. Вдохновение — это желание творить. А ритма жизни я не чувствую. У меня на мониторе все тихо, спокойно, пасторально. Полянка, солнышко...

Меня тоже укусили...

— Что происходит сегодня с изобразительным искусством? Поставьте диагноз.

— Трудно оценить всю картину происходящего, настолько всего много. Но основные мысли таковы: размытость, массовость, рыночность, мелкота и деструктивность. Все рисуют картинки, пишут тексты, но никто не делает Искусство, не создает Литературу. Первое, что бросается в глаза, это разрыв с классикой, с академизмом. Сейчас трудно найти человека, умеющего писать академические портреты. Среди тысяч членов Союза художников едва ли наберется десяток таких. Потеряно базовое мастерство. Второе — это мутный посыл «к зрителю», как я его называю. То есть настолько сложна мысль в работе автора, что ее никто, даже сам автор не способен расшифровать. Потеряна конкретность мышления. Соглашусь с Мерабом Мамардашвили, который говорил: «Дьявол играет нами, когда мы не мыслим точно».

И с Кантом — «у человека обширнее всего сфера смутных представлений».

Третье — это легковесность искусства, его несерьезность, банальность, инфузориятуфельковость. Показательный пример — фототворчество. Сейчас в мире миллиарды доморощенных фотохудожников снимают триллионы одинаковых фотографий. Собственно, фотоискусство этой массовостью себя само убило. То же самое и в литературе. Миллионы блогеров решили, что они писатели. Нас окружают зомби от искусства, которые тянут к нам свои ручонки, пытаясь заразить. Здоровых все меньше. Оглянитесь: вон опять кому-то голову снесло...

— А себе можете поставить диагноз?

— Я здоров... был до недавнего времени. Но тоже уже укусили. Я полузомби — ничего не понимаю в современном искусстве.

 

— Что посоветуете бездарностям?

— На свет никто бездарностью не появляется. Бездарностью становятся с годами, когда забывается текст последней тобою прочитанной книжки. Если в голове перестают рождаться фантазии, значит, там стало пусто. Значит, дар утрачен.

— Дождемся ли нового Ренессанса? Нужен ли он человечеству?

— Ренессанс наступит, когда люди начнут мыслить глобально. Сейчас они мыслят мелкими категориями. Ренессанс, конечно, нужен. Только он дает возможность почувствовать, что по-настоящему красиво, а что безобразно. Ренессанс — это отметины в культурной истории, проставляемые человечеством для Бога. Вот, мол, смотри, не зря Ты нас создал.

 

Татьяна Строганова.
Специально для Медиазавода.
Рисунки Юрия Прожоги.