Он уехал из России в 1995 году по самой банальной причине: захотелось провести остаток дней достойно. С тех пор наш земляк Владимир ПОПКОВ вместе с семьёй проживает в Германии в городе Дармштадте (земля Гессен).

Без дела не сидит. Первые три года проводил сервисное обслуживание принтеров к персональным компьютерам. Потом занимался ремонтом спортивных наручных часов самой известной в мире финской фирмы POLAR. Сейчас работает ведущим специалистом отдельной лаборатории механических измерительных приборов шведской фирмы JOHANSSON.

Достаток обретён, как обретена и уверенность в завтрашнем дне. Однако чувства этот человек испытывает самые разные. «Очень жаль моё отечество, Россию, — говорит Владимир. — Жаль, что в обозримом будущем большинство её жителей так и не смогут достичь нормального уровня жизни, как бы горько это ни звучало. Но родину, как известно, не выбирают.

Её можно покинуть, как это произошло в моём случае, однако забыть и разлюбить — никогда!». 
Бывает, ностальгия в своих объятиях сжимает особенно сильно и тогда эмигрант Попков пишет стихи. Вот одно из свежих:

Сменить страну, наверное, не ново.
Но родину сменить мы так и не смогли.
Страна и родина — два разных слова.
Страна и родина — два полюса Земли.

А недавно он позвонил мне и начал вдруг рассказывать о детстве. Точнее, вспомнил в подробностях один светлый день, который считает главным в своей жизни. Удивительно трогательными оказались признания. Судите сами:

— Как-то перечитывал маленький рассказ Герберта Уэллса «Дверь в стене», и мне вспомнился один прекрасный день из моего далёкого босоногого детства. Я испытал такие же ностальгические чувства, как и герой Уэллса. Только в отличие от фантастической выдумки автора события, которые со мной происходили, были реальными.

Тёплое летнее утро 1956 года. Середина июля. Небольшая уральская деревенька под названием Кирды. Это было последнее лето беззаботной поры. Осенью предстояло идти в школу. Прощай, вольная жизнь! Учёба, уроки, домашние задания, первые неприятности... По рассказам старших ребят я знал, что школа — это что-то вроде наказания, которое будет длиться, пока не станешь взрослым и не начнёшь работать. Ничего не скажешь, весёленькая жизнь меня ожидала. Но особо я тогда об этом не думал. Половина лета была ещё впереди.

В то прекрасное утро я проснулся, как обычно, в одиночестве. Отец с мамой были уже давно на работе. Летом в деревне рано начинали трудиться, и мы, пяти-, шестилетние ребятишки, целыми днями гоняли по деревне, играя в войнушку, в прятки, в чехарду, в лапту, в клёк и в ножички. В общем, были заняты. Ели мы урывками, в промежутках между играми. Ели то, что оставляли нам родители на столах, уходя на работу, ну и, конечно, то, что к середине лета уже можно было сорвать в огородах.

Попив молока с хлебом, я вышел из дому и, присев на крылечко, начал обдумывать, чем бы заняться. Это было удивительное тёплое летнее утро. Ночью прошла гроза, и капельки дождя ещё поблёскивали жемчугом на траве, переливались всеми цветами радуги и вспыхивали тысячами маленьких лампочек.

Солнышко взошло уже высоко, однако оно в то утро не очень ярко светило, как бы через пелену или какую-то дымку. Воздух был одновременно влажным и очень тёплым. Но, что особенно удивительно, каким-то свежим. Казалось, его можно просто гладить руками — такой он был густой и насыщенный. Этот ни с чем не сравнимый аромат вызывал состояние безмятежного покоя и счастья. И не было никакого движения в воздухе, ни малейшего ветерка.

Я как был, в трусах и майке, потихоньку начал спускаться с крылечка. И когда босыми ногами коснулся тёплой и влажной травы, настроение стало совсем хорошим. Было так благостно и спокойно, как, наверное, и бывает только в детстве. Подойдя к калитке, увидел в ограде стоящего наискосок через дорогу дома своего закадычного дружка Кольшу Коротаева. Он тоже догуливал своё последнее лето перед школой и, увидев меня, весело замахал мне рукой.

Я вышел из ограды и, проходя мимо дома напротив, заметил в окошке бабушку Дарью — остроглазую подвижную старушку, родную сестру моего деда. Она окликнула меня и позвала поесть ягод с молоком. Я спросил: «А можно Кольше со мной?» Получив согласие, позвал своего дружка.

Бабушка Дарья налила нам с Кольшей большую глиняную чашку прохладного молока и насыпала в неё две-три горсти спелых лесных ягод прямо с зелёными венчиками. Дала нам по ломтю свежего калача, деревянные ложки и, приговаривая: «Ешьте, ешьте», занялась домашними делами. А дела были очень даже интересные. Она в толкушке пестиком мяла лесные ягоды, превращая их в кашу.

Потом, доставая большой деревянной ложкой, выкладывала эту кашу себе на ладошку и делала что-то похожее на лепёшки. Заполняла ими небольшой листик для выпечки, закрывала сверху марлей и выносила в ограду. Мы, конечно, проследили из окошка, куда она эту вкуснятину ставит... Оставалось уже недолго ждать нашего нападения на эти листики. Главным было дождаться, когда бабушка Дарья отлучится из дома или приляжет отдохнуть.

Листики располагались на крыше низенькой бани, что стояла в огороде. И мы смогли бы без особого труда полакомиться этими вкуснейшими лепёшками из свежих ягод, не дожидаясь холодной зимы, когда их сушёными подадут к чаю.

Наевшись ягод с молоком, мы с Кольшей отправились на озеро. Надо сказать, что деревня Кирды, имевшая тогда две улицы, располагалась вдоль восточного побережья одноимённого озера. Придя на берег, мы сделали песчаные пушки из камышовых палочек и, вдоволь настрелявшись друг в друга песком, залезли в воду. Искупавшись, легли на берегу и смотрели на поверхность озера, которое в это утро было особенно спокойным. Поверхность воды действительно была абсолютно неподвижной, и к горизонту граница противоположного берега сливалась с небом.

Кольша первым заметил, что берестяные поплавки сети, которая стояла почти у берега, подрагивают, двигаются из стороны в сторону и слегка подтапливаются. Это означало только одно: в сеть попались караси. Другой рыбы тогда в озере Кирды не водилось. Решение мы приняли мгновенно — проверить сеть и попытаться вытащить из неё рыбу. Мы зашли в тёплую прозрачную воду и, дотянувшись до поплавков, начали потихоньку подтягивать сеть.

Один из кольев, который держал её, выдернулся, и мы часть сети вытянули на берег. В ней бились два здоровенных жёлтых карася. Мы с Кольшей с трудом вытащили их. Пока он удерживал рыбу на песке, я кое-как воткнул кол на место и вернулся к другу. Мы быстро оделись и, затолкав карасей за пазухи, во всю прыть понеслись к Кольше домой.

Как же они трепыхались у нас под майками! Прошло пятьдесят с лишним лет, а эти ощущения до сих пор свежи в моей памяти. Какое-то смешанное чувство страха и восторга от добытой рыбы владело нами. Мы неслись с Кольшей со всех ног. Дело в том, что у них в доме жила бабушка Настасья — мать Кольшиного отца, и мы, прибежав, вытряхнули перед ней карасей прямо на пол.

После чего с охотничьим азартом наперебой рассказали, как мы их добыли. Бабушка Настасья, конечно, поворчала на нас. Мол, разве можно из сетей рыбу воровать. Но назад, вставлять в сеть карасей нас не погнала. Велела только, чтобы мы далеко не утягивались. Дескать, скоро кликнет. И мы, окрылённые успешной рыбалкой, окончательно поверив в удачу, решили проверить «ягодные» листики бабушки Дарьи.

Дома бабушки Дарьи и бабушки Настасьи находились рядом, и далеко нам идти не пришлось. Через Кольшин огород незаметно прошли к бане с противоположной стороны окошек дома, где жила бабушка Дарья, и, встав на цыпочки, дотянулись до листика с ягодными лепёшками. Я достал две лепёшки и аккуратно снова закрыл листик марлей, отодвинув его на прежнее место.

Мы с Кольшей сели на низенькую завалинку у бани и начали жевать слегка подсохшие сладости. К тому ощущению счастья, которое мы испытали, добывая карасей, прибавился ещё и вкус тёплых, пахнущих лесом ягод. Лепёшки были съедены мгновенно. Потом ещё по одной, потом ещё... Всего на крыше было четыре листика. Один из них стал пустым. И тут мы перестали есть лепёшки. Не то чтобы насытились — просто пустой лист смущал...

Гениальное решение всегда находится в критической ситуации. Кольша предложил равномерно разложить лепёшки из оставшихся трёх листиков на все четыре. Мы съели ещё по одной и занялись равномерным распределением. Вот за этим-то занятием нас и застукала бдительная бабушка Дарья.

Сколько же старорусских ядрёных выражений мы услышали в свой адрес!.. И «язви вас в душу», и «вороги проклятые», и «варнаки», и «черти окаянные», и ещё много чего, уже не сохранившегося в памяти. Потом она выдернула из прясла вицу, и мы, сообразив, что не только слова могут быть задействованы в нашем воспитании, дали стрекача.

Пролетев два огорода, засаженных картошкой, мы оказались в проулке. Отдышавшись, начали потихоньку пробираться вдоль ограды к Кольшиному дому. Во дворе нас, конечно, уже ждали обе бабушки. Вдвоём они продолжили наставлять нас на путь истинный. Только получив клятву, что больше никогда ничего подобного в жизни мы делать не будем, согласились оставить нас в живых. На том и порешили. Бабушка Настасья позвала бабушку Дашу попить чайку, ну а нас с Кольшей, чертей белобрысых, — поесть жареных карасей, добытых утром.

Как их бабушка Настасья жарила, для меня до сих пор остаётся загадкой. При тех скудных возможностях, которые были в ту пору на беднейших деревенских кухнях, нашими русскими бабушками создавались такие кулинарные шедевры! На маленьком кухонном столе в большой чёрной сковородке на деревянной подставке просвеченные солнечными лучами дымились наши с Кольшей караси. Рядом в чашке лежали несколько свежесваренных картофелин в мундире, пучок зелёного лука. Стояли солонка и огромный закопчённый самовар с трубой.

Время, когда мы, пристыженные и притихшие, с моим закадычным дружком Кольшей Каратаевым ели рыбин, а рядом пили чай из блюдечек наши самые добрые на свете бабушки, было самым счастливым в моей жизни! Восхитительный вкус этих жареных карасей на всю жизнь остался в моей памяти. Ничего более вкусного, ароматного и хрустящего, чем это жарево, в моей жизни больше не было.

Я пробовал жареную рыбу в самом престижном ресторане свободного города Гамбурга, в морском порту Киля, на далёких сказочных Канарских островах, на Майорке, Ибице, даже в самом Амстердаме. Никакого сравнения с тем, что кушал пятьдесят с лишним лет тому назад в глухой уральской деревушке Кирды! Такой вот он, неповторимый вкус нашего детства...

Автор: Строганова Татьяна
Специально для lentachel.ru